— Как? Опять ты! — закричала актриса, превосходно разыгрывая дурное расположение духа. — Я ведь сказала, что хочу побыть одна, совершенно одна, чтобы спокойно заняться ролью. Из-за тебя я никогда ее не выучу! Из-за тебя, слышишь, Корнелия?
— Ах, боже мой! Тысячу раз виновата, — пролепетала субретка. — Я готова понести всю ответственность перед публикой, если вы не успеете выучить роль, но… один молодой человек так настоятельно просит позволения говорить с вами… И он такой хорошенький, что нет сил отказать ему.
— И как зовут твоего хорошенького молодого человека?
— Господин Эжен.
— Э-жен, — повторила актриса, лениво растягивая два слога этого имени. — Но это не имя.
— Напротив, сударыня, очень хорошее имя. Мне очень нравится имя Эжен.
— Уж не хочешь ли ты, чтобы я поддалась увлекающей тебя симпатии? Опиши хотя бы внешность твоего фаворита.
— О, да, конечно! Как я уже говорила, это премилый молодой человек, около пяти с половиной футов ростом, темноволосый, с карими глазами, черными усами и прекрасными белыми зубами. Он одет как статский, но я готова поспорить, что это офицер: у него в петличке красненькая ленточка.
— Эжен, брюнет, орден Почетного легиона… — проговорила Фернанда, вопрошая свою память. Затем она вновь обратилась к Корнелии: — А за этот год, что ты служишь у меня, видела ли ты этого прекрасного молодого человека?
— Никогда.
— Кто бы это мог быть? Эжен д’Эрвиль?
— О, нет, сударыня, это не он.
— Эжен Шастильо?
— Ах, нет!
— Эжен Кло-Рено?
— Нет, не он!
— В таком случае, моя милая, скажи этому господину, что меня нет дома.
— Как? Вы приказываете…
— Иди!
Фернанда произнесла последнее слово с таким достоинством трагедийной актрисы, что, как ни хотелось субретке вступиться за своего фаворита, ей пришлось уйти и исполнить столь жестокое повеление своей госпожи.
Корнелия ушла, и Фернанда с еще большей рассеянностью и скукой стала смотреть на свою рукопись, но не успела она прочесть и четырех строк, как дверь опять отворилась, и на пороге вновь возникла субретка.
— Ну! Опять ты!.. — воскликнула Фернанда, стараясь придать своему тону строгости, которой не было уже и в помине.
— Я, сударыня, — ответила Корнелия. — Ради бога, простите меня, но господин Эжен не хочет идти домой.
— Как не хочет?
— Да, он говорит, что вы непременно должны быть дома, потому что вы никогда не выезжаете так рано.
— Это правда, но по утрам я принимаю только самых близких знакомых.
— Он утверждает, что принадлежит к их числу.
— Ах, как мило! Дело принимает интересный оборот… Эжен, брюнет, орден Почетного легиона, один из моих близких знакомых… Уж не Эжен ли де Миремон?
— Нет, сударыня, этот гораздо лучше.
— Эжен д’Аркур?
— О, нет, этот несравненно лучше.
— Эжен д’Аржи?
— О, нет, определенно лучше.
— Корнелия, ты возбуждаешь мое любопытство.
— И еще, — продолжала субретка, подавая госпоже красную сафьяновую коробочку размером не более пятифранковой монеты, — он сказал так: «Передай это Фернанде, и она узнает, кто я».
— Фернанде? Так прямо и сказал — Фернанде?
— Точно так, сударыня.
— Признаюсь, решительно ничего не понимаю, — произнесла актриса и надавила на коробочку — пружинка сработала, и крышка отскочила.
— Ах! Да это же ваш портрет! — вскрикнула субретка. — Какое потрясающее сходство! Как вы прелестны в этой развевающейся вуали.
— Мой портрет, — прошептала Фернанда, по-прежнему пребывая в задумчивости, — мой портрет! Кому же я дала его?
После минутного молчания ее лицо внезапно оживилось.
— Ах! — вскрикнула она. — Эжен?
— Да.
— Брюнет?
— Да.
— Знакомый… Портрет… Инициалы Э. Б. на коробочке. Боже мой! Как я забывчива, как рассеянна! Ну, что же ты стоишь? Беги, проси, зови его! Пусть подождет в передней!
Корнелия, конечно, недослушала приказания хозяйки и унеслась как стрела, а потому, едва Фернанда разобралась с воспоминаниями, как на месте Корнелии появился брюнет с черными усами, карими глазами и с красной лентой в петлице.
— Виноват, милая Фернанда! — воскликнул молодой человек, улыбаясь. — Но, право, я не ожидал, что за время моего отсутствия ты станешь столь негостеприимна.
— Но кто же мог знать, что это вы, принц? — сказала Фернанда, протягивая молодому человеку руку для поцелуя. — Как можно представляться Эженом? Я знаю столько мужчин с этим именем…
— Мне очень лестно, что вы ради меня мысленно потревожили Эженов всего мира. Однако ваш портрет! Будьте так добры, верните его мне.