В камине потрескивает огонь, в углу светится рождественская ель, и мне даже не захотелось никого ударить, когда по радио заиграл «Ослик Доминик».
Ага, мне становится слишком комфортно, и я слишком привязываюсь.
— Ты бы выбрала заняться сексом с Сантой или с его эльфами? — спрашивает Николас у тёти Бобби.
— Сложный выбор, — размышляет она, отпивая горячий шоколад, который я уверен, разбавлен водкой, моя уверенность основана на том, как она шатается на своём стуле и уже несколько раз чуть не упала с него.
— Хорошего тела должно быть много, Санта в этом лучше подходит, но эльфы крошечные и смогут уместиться в маленьком помещении, — добавляет она. — И я считаю, что эти заострённые ушки можно использовать во благо.
Все вздрагивают, и Ноэл стонет от отвращения.
— Итак, Логан, должна сказать, я думала, что моя дочь приедет домой с кольцом на пальце, — внезапно говорит мама Ноэл, прерывая игру.
— Мам! — протестует Ноэл, ёрзая рядом со мной.
Я перестаю играть с её волосами и перемещаю руку на её плечо, нежно сжимая его.
— Правда, Леон, пришло время остепениться. Посмотри, как счастлив твой брат. Разве ты не хочешь того же для себя? — умоляет её мама. — Ты мечешься с одной работы на другую, от одного парня к другому и я просто предположила, что раз уж с Логаном ты дольше двух недель, значит у вас всё серьёзно. Ты ведь не молодеешь, дорогая.
— Мам, хватит. Сейчас не время, — умоляет Ноэл, смущённо глядя на меня.
— Леон никогда не остепенится, мам, смирись с этим. Просто порадуйся тому, что у тебя есть один идеальный ребёнок и отпусти это, — со смехом говорит Николас, поглаживая огромный беременный живот Кейси.
— Ты ведь говорила, что Логан спрашивал размер твоего кольца? Когда мы говорили по телефону пару недель назад, ты в панике рассказала мне, что он спрашивал, так что прости, если я просто предположила, что ты приедешь домой с кольцом на пальце, — объясняет её мама, игнорируя Николаса.
— Эм, это для его бабушки, — тихо говорит Ноэл. — Полагаю, у нас один размер и он хотел купить ей что-то на Рождество, правда, милый?
Она смотрит на меня большими, умоляющими глазами и я ободряюще улыбаюсь ей.
— Ага, так и было. Кольцо для моей бабушки, — сообщаю я. — Но не волнуйтесь, скоро у Ноэл будет кольцо, я просто жду подходящее время. Она достойна самого лучшего, и я хочу, чтобы всё было идеально, как она.
Тётя Бобби вздыхает с мечтательным взглядом и допивает остатки горячего шоколада, а мама Ноэл печально качает головой.
— У тебя руки как у бабушки? Святой Грюйер, дитя. Сколько раз я говорила тебе об увлажнении? — стонет она.
Ноэл продолжает нервно ёрзать рядом со мной, и у меня появляется желание защитить её и сказать всем в комнате, чтобы катились к чертям. Кого волнует то, что она ещё не остепенилась или то, что она часто меняет работу? Она красивая, умная и весёлая, и она пригласила домой на Рождество незнакомца, так что они не будут разочарованы. Я никогда не встречал кого-то, кто проходил бы через такие проблемы ради кого-то, не говоря уже о семье.
— Ноэл самая потрясающая женщина, которую я когда-либо встречал. Она добрая, умная и ставит потребности других выше своих собственных. Я никогда не встречал более самоотверженной, потрясающей женщины, чем она и поверьте, было бы честью, если бы однажды она стала моей женой, — мягко высказываюсь я, смотря прямо на Ноэл, блокируя всех остальных в комнате, внезапно замолчавших, включая Ноэл.
— Ты знаешь, — тихо говорю я. — Ты потрясающая.
Кончиками пальцев я убираю её длинную чёлку, чтобы видеть её глаза и посмотреть, как они наполняются слезами. Я сразу же чувствую себя плохо. У меня не было намерений расстроить её. Я просто хотел, чтобы она знала, что не важно, что говорит её семья, она замечательная женщина, и она не должна чувствовать себя плохо от решений, которые принимает в своей жизни. Я никогда не думал о браке или о том, чтобы провести жизнь с одним человеком, но сидя здесь и глядя на Ноэл, такую тихую и грустную, я ничего не хочу больше, чем укрыть её своими руками и провести так вечность, убеждая её, что она идеальна в моих глазах.
Я выжил из ума. Вся эта счастливая семья и рождественская херня сделали меня слабаком. Почему, чёрт возьми, меня это не разозлило? Почему мысли о том, чтобы провести остаток жизни с этой женщиной, делают меня счастливым, вместо боли в животе? Мы едва знаем друг друга.