Выбрать главу

– Через три дня будешь с мамой, – сказал отец, перекрывая голосом шум дождя.

В эту минуту Дайнека ощутила, как ему хочется шагнуть в вагон и уехать.

– Я тебе позвоню, – пообещала она.

– Звони, буду ждать.

Вячеслав Алексеевич поцеловал дочь, и она последней из пассажиров зашла в тамбур, после чего проводница захлопнула тяжелую дверь.

– Живей, девушка, отъезжаем, ваше купе четвертое.

Дайнека кивнула, но в коридор не пошла. Вернулась к двери и прижалась лицом к стеклу. Вагон дернулся. Перрон уплывал, и ей было нестерпимо жаль отца, стоящего под дождем и удаляющегося вместе с опустевшим перроном.

Послышался голос проводницы:

– Скажи мне, Вера, что происходит? Ни одного свободного места, и все едут до Красноярска. Уж и не помню, когда такое бывало.

– Дураку ясно. Выборы губернатора на носу. Погода нелетная, вот и забегали, – ответила невидимая Вера. – Зато тихо поедем – народ солидный. Видела, сколько охраны?

– Видела. Я ему говорю: «Проходите, мужчина, не загораживайте проход«, а он мне: «Спокойно, придется вам потерпеть». Ну, я сразу поняла, что охрана.

– В пятом и в седьмом купе – точно охрана, они все на одно лицо.

– Ну, стало быть, в шестом какой-нибудь чин едет.

Из маленькой кухоньки слышался звон посуды и потягивало сигаретным дымом. Дайнека прошла в коридор. У окна стоял охранник в черном костюме. Он внимательно проводил ее взглядом.

Пассажиры быстро разошлись по местам. О них напоминали только мокрые следы на парусине, постеленной поверх ковровой дорожки. Все без исключения двери были закрыты. Дайнека попыталась определить, в каком купе находится черноволосая незнакомка. По всему выходило, что во втором. Девушка отодвинула дверь четвертого купе, шагнула внутрь и поспешно закрыла ее, чтобы избавиться от изучающего взгляда охранника. В левом углу сидела светловолосая женщина лет тридцати. Облокотившись на стол, она задумчиво смотрела в окно. Услышав, как открылась дверь, обернулась.

– Ну, вот… – тихо сказала Дайнека.

– Поехали, – отозвалась попутчица, и они любезно улыбнулись друг другу.

По всему было видно, что соседка находится в привычной для нее обстановке. Дорожная легкость общения передалась и Дайнеке:

– Вы до Красноярска? – спросила она.

– Здесь все до Красноярска, – ответила женщина.

– Меня Людмилой зовут, но если хотите, зовите Дайнекой.

– Это что, прозвище такое?

– Фамилия. Мне так больше нравится.

– Интересно… Но мой козырь еще выше.

– Не понимаю, – улыбнулась Дайнека.

– Закаблук… Как вам это понравится?

– Что?..

– Фамилия – Закаблук.

– Здорово.

– Не то слово… Ну а имя обыкновенное – Ирина.

– Очень приятно, – сказала Дайнека, сообразив, что с попутчицей ей повезло.

– Взаимно, – ответила та.

Дверь открылась, и к ним заглянула проводница:

– Чайку перед сном не желаете?

– Желаем, желаем, несите! – воскликнула Ирина.

Проводница ногой оттолкнула дверь и вошла в купе, держа в каждой руке по солидному подстаканнику, в которых плотно сидели стаканы с темным чаем. Поставив их на стол, вышла.

Перемешивая ложечкой сахар, Ирина молча разглядывала золотисто-коричневые вихри внутри стакана.

– Ну и ливень. Я такого за всю свою жизнь не видала. Что-то здесь в Москве не так, если с небес на вас столько воды вылили.

– Скорее на вас… – возразила Дайнека и сама удивилась своей мысли.

– Ты даже не представляешь, насколько точно сказала! – Ирина встала и, уже выходя из купе, заметила: – В такой компании, какая собралась в этом вагоне, можно оказаться только от большого несчастья или от нелетной погоды. Ты переодевайся, а я пойду в душ.

Дайнека вынула из сумки футболку и брюки, осмотрелась, прикидывая, где развесить промокшую одежду. Подняла и встряхнула сброшенную впопыхах куртку, примостила ее на крючок.

За перегородкой, в соседнем пятом купе, кто-то закашлялся.

Переодевшись в сухое, Дайнека достала мамину открытку и положила на стол. Повернулась к двери и увидела себя в зеркале. Короткие темные волосы топорщились мокрым «ежиком», лицо – слишком бледное, в глазах – тревожное ожидание. Как мама узнает в ней, совсем взрослой, ту двенадцатилетнюю девочку?

Волной накатила тоска. Мама… Единственным желанием теперь было увидеть ее и помочь. Помочь, как если бы не она, Дайнека, была дочерью, а мама – слабым, обиженным жизнью ребенком. Мама нуждалась в ней, и это меняло все в их жизни.