Нас угощали вином, молоком, яблоками. А в стороне стояли мальчик и девочка лет 9—10 с ведерком воды. Они ждали, когда кто-нибудь из танкистов попросит пить. Их увидели Фролов и Наймушин. Они взяли детей на руки и обошли всех нас. И не было вкуснее угощения, чем холодная колодезная вода из милых детских рук…
Перед заходом солнца налетели на огромную колонну гитлеровцев. Самым разумным для них было сложить оружие, как это многие и делают. Но они предложили нам бой. И тогда заговорили наши танки. И почти от километровой вереницы машин остались груды искореженного металла и трупы.
Искусно ведет разведку лейтенант Бураков. Когда подходили к селу, танк Котова шел улицей села, а два других — Буракова и Гончаренко — огородами. Враг бросился удирать задворками, но там попал под огонь танков.
…Танки поднялись на взгорье. В лощине — деревня. Зоркие глаза офицера Котова заметили за ней замаскированный танк и два орудия с тягачами. Старший сержант Наймушин открыл огонь через деревню и в считанные минуты уничтожил и танк, и пушки, и тягачи.
…Наступил вечер, а за ним ночь. Танки, все убыстряя бег, несутся к Праге. Остались позади восторженно встретившие нас Лоуны, Слани, Билина. У Брандысека мы снова вступили в бой с колонной немцев. Фашисты пытались уйти на запад, к американцам, но огонь наших танков круто изменил их намерение.
Впереди на горизонте поднялось в небо зарево пожара.
— Прага горит… — сказал Зденек, молодой чех, ехавший с нами почти от самой границы. Он сказал это с такой болью, что я невольно посмотрел на его лицо. Зденек плакал.
Помню, я тоже плакал когда-то в самом начале войны. Я видел, как в огне умирал Гомель, город, в котором я вырос и который любил. Город горел, рушился под бомбами фашистских самолетов, а я ничего не мог сделать, ничем не мог помочь. И я плакал.
Я видел пылающий Берлин. Да, я был рад, что возмездие свершилось. Но я и жалел город, жалел, что в огне, в бессмысленном огне войны, горит труд многих поколений людей.
И вот горит Прага. И Зденек плачет. Я понимаю его, сына своей страны. Запомни, Зденек, этот вечер, эту ночь! Это фашисты жгут твою Злату Прагу, сердце твоей прекрасной родины!
В Сланях, когда мы — Иван Гончаренко, Владимир Полегенький, Михаил Александров, Иван Романченко и я — слушали на площади оркестр волынщиков, к нам подошел радист штабной машины старшина Войкин и тихо сказал:
— Только что передали по радио американцы: в Берлине подписан акт о капитуляции фашистской Германии.
Мы обнялись и расцеловались.
— Дожили, черт возьми! Дожили до Победы, ребята! — радостно закричал Романченко. — Дожили!
А впереди горит Прага…
В полночь командир бригады полковник М. Г. Фомичев вызвал к себе командира взвода разведки Соколова и помощника командира саперного взвода Пасынкова.
— Наступил час последней разведки, — взволнованно заговорил комбриг. — Нужно разведать подходы к городу. Немцы, возможно, блокировали город, чтобы не дать возможности патриотически настроенным чехам прийти на помощь восставшим пражанам. Будьте особенно внимательны и осторожны именно сейчас, когда идут последние часы войны. В Берлине подписан акт о капитуляции фашистской Германии. Но здесь армия Шернера сопротивляется, не желая капитулировать перед Красной Армией. Шернер пытается вывести остатки разгромленной армии на запад и сложить оружие перед американцами. Но эти попытки гитлеровцев обречены на провал.
Где-то около часу ночи взвод Буракова с разведчиками и саперами двинулся к Праге. В нескольких километрах от города танки остановились. Разведчики и саперы спешились с машин и исчезли в темноте.
Прошло пять… десять… пятнадцать минут тревожного ожидания. Чутко вслушиваемся в ночь. Тишина… Только легкий предутренний ветерок шелестит молодой листвой на деревьях, да со стороны города доносится автоматная и пулеметная перестрелка. Изредка слышны взрывы мин и гранат. Там идет бой повстанцев с фашистами. И в этой настороженной тишине доносится слабый, еле уловимый приглушенный крик. И снова тишина. Что там случилось?
Только когда вернулись разведчики — все прояснилось. Саперы шли по шоссе, а разведчики, разделившись на две группы, двигались по обеим сторонам дороги. Почти у самого города откуда-то сверху, с деревьев, что обступили дорогу, на разведчиков свалились вооруженные люди. Полетело оружие. Кто-то крикнул, предупреждая об опасности. Напавшие вдруг остановились и в следующее мгновение уже… обнимали и целовали разведчиков и саперов. Это были повстанцы.