Никто не смотрел на Фейна подозрительно, как на возможного врага, пробиравшегося в страну.
Через пять минут он уже сидел в такси на пути в Гавану. Внезапно опустился теплый тропический полумрак, Фейи снял пиджак и галстук и расстегнул ворот рубашки. За окнами такси он видел нежные тени тропической ночи: тонкие стволы деревьев, пышные ветви, заслонявшие освещенные окна домов, группы мужчин в белых рубашках непринужденно разговаривавших на перекрестке. Черные тучи затяну ли зеленую синеву неба. Капли теплого дождя упали на стекла машины и попали внутрь, обрызгав его щеку. На далеком прекрасном, сказочном фоне из-за низких деревьев виднелось искрящееся сверкание Гаваны.
Теперь улицы наполнились светом. Они ехали по центральному проспекту с газонами и деревьями с блестящей листвой, сквозь ветви которых сверкали слова «Патрия»… «Муэрте»… «Патрия», что означало «Родина или Смерть». Женщина-регулировщица пропустила их на улицу, которая оказалась крутой и сверкающей огнями, как лестница Иакова. Улица была заполнена потоком пешеходов, а автомашины, не управляемые огнями светофоров, пробирались сквозь толпу крадучись, как коты-разбойники. На вершине лестницы он увидел огромные голубые буквы: «Отель Либертад». Машина въехала на площадку и остановилась перед стеклянными дверьми, протянувшимися на сотню футов.
Шофер такси внес чемоданы Фейна в гостиницу. Прибывшие выстраивались в два ряда вдоль длинного прилавка, за которым прелестные девушки в ярко-зеленой форме бойко говорили на всех иностранных языках и подавали связки ключей:
— Гутен абенд — Добрый вечер, Буона сера — Добрый вечер, мистер Фейн. Мы приготовили для вас превосходную комнату на двадцать восьмом этаже. Заполните, пожалуйста, бланк. Носильщик сразу же доставит ваш багаж, сэр. Вам письмо.
Это самая большая комната гостиницы из всех, в которых раньше бывал Фейн. Номер походил на пещеру из полированного дерева и стекла. Широкое окно охватывало созвездие огней ночного города и сложную геометрию улиц. Примерно в миле от гостиницы, как штора, опускалось темное море. Тонкий луч прожектора прорезал темноту воды и коснулся силуэтов рыболовных судов, направляющихся в гавань. В этот момент впервые Фейн подумал, что он далеко в глубоком тылу противника, среди толпы людей, которые верят во что-то такое далекое от его понимания, что он считает их жителями иной планеты. В какое-то мгновение он почувствовал себя в ловушке.
Фейн вспомнил о конверте, который девушка дала ему и который лежал в кармане пиджака. Он вскрыл его и вынул потускневшую и пожелтевшую открытку. Фейн перевернул открытку и увидел знакомый почерк. «Братский привет и сердечные пожелания успешного выполнения вашей миссии. От группы Бурваша, международной организации мира. Секретарь Л. Пик.»
Он проснулся рано, большую комнату испещрили солнечные зайчики. С полным возвращением сознания он почувствовал легкую тошноту и, чтобы преодолеть это ощущение быстро встал с кровати, открыл окно я вышел на балкон. Днем Гавана была белым сверкающим городом с резко очерченной границей, с суровыми и опрятными видами. Море охватывалось широкой дугой суши. Ветер гнал волны желтой воды на берег. Далее, на горизонте, то здесь, то там виднелись следы шторма. Справа виднелся светло-желтый замок, построенный на конце узкой полоски суши. Улицы полны приглушенных утренник шумов.
Фейн заказал по телефону кофе и булочки и был приятно удивлен, когда через три минуты то и другое принесла горничная. Он включил радио и во время завтрака рассеянно слушал мягкую ритмичную танцевальную музыку.
Зазвонил телефон.
— Мистер Фейн, вас ждут в вестибюле.
От страха сжалось сердце, но внезапное нервное напряжение быстро прошло.
— Я буду через пять минут, — почти спокойно проговорил он.
Ожидавший его был одет в полувоенную форму. С уважением он проводил Фейна к «кадиллаку» и, открыв заднюю дверку, пропустил его в машину, а затем сам сел впереди, рядом с шофером.
Машина проехала десяток кварталов по центру города и остановилась перед зданием со стеклянным фасадом, на котором большими буквами по-испански было написано: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Это был пресс-центр для иностранных журналистов. Молодые девушки с винтовками на ремне охраняли двери здания. Фейн показал свои документы, и его послали на третий этаж, где его принял в небольшом тесном кабинете лысеющий молодой человек с невыразительным желтым лицом, который представился как товарищ Мола. Мола хорошо говорил по-английски, с ярко выраженным американским акцентом.