Затем он добрался до пулеметчиков. Шайтанов лежал, положив руку на «дегтярь», и курил. Рядом с ним, привалившись спиной к стенке, сидел тот мордастый ефрейтор, который просил у Дремова отдыха.
Увидев командира, Самотоев хотел вскочить, но стенка была низкой, и он встал на колени, приложив руку к пилотке. Дремов досадливо махнул рукой.
Возле Самотоева лежало полдюжины дисков, и еще один он набивал, доставая патроны из цинковой коробки. Рядом стояли две гранаты.
— Запалы вставлены? — спросил лейтенант.
— Вставлены, — вместо Самотоева ответил Шайтанов. — Со вчерашнего дня так держит. Подорваться он хочет, товарищ лейтенант. Ему фашистам в руки нельзя попадать. Он на гражданке районным Осоавиахимом заведовал… — В словах пулеметчика слышалась явная издевка. Ефрейтор недобро покосился на Шайтанова.
— Отставить разговорчики! — приказал лейтенант и присел рядом с Самотоевым. — Правильно, что с запалами держишь. В горячке можно без запала кинуть. Всякое бывает… Насчет того, что подорваться собираетесь, так вам на пару придется при нужде. Одной теперь веревочкой мы все связаны. Вот так–то, шут Тимофеевич, — жестко закончил он и отодвинул Шайтанова в сторону.
— Дай я выгляну, — лейтенант лег за пулемет, чтобы получше осмотреть позицию. — Сошки ровнее надо ставить.
Дремов поправил сошки, не спеша заглянул в амбразуру и оторопел: по склону, выше ущелья, из–за скалы ползли люди в темно–зеленых мундирах. «Немцы!»
— Проморгали! — зло крикнул Дремов, сунув Шайтанову приклад. Тот приник к прицелу, налаживаясь дать очередь.
— Погоди, — приказал Дремов. К лейтенанту вдруг пришла та ясность мысли, которая возникала в минуту острой опасности. — Кононов! Без команды не стрелять!
Егеря ползли по склону, умело маскируясь в выбоинах и за камнями. С каждой минутой их становилось все больше и больше. Словно из–за скалы выливалась темно–зеленая речка.
Тут Дремов понял, что, разговаривая по телефону с комбатом, он ошибся. Показуха была на Горелой сопке, где и до сих пор гулко рвались снаряды. Главный удар немцы наносили по их батальону, и не по второй, а по его, Дремова, роте.
Егеря подползали все ближе и ближе. Выход был один, их надо ошеломить, ударить внезапно, неожиданно, в упор. Иначе сомнут, пройдут по обороне из края в край и надвое рассекут батальон.
Дремов поглядел на Шайтанова, припавшего к пулемету, и увидел, что у того вздрагивают неестественно вывернутые локти. Растеряется… Не обстрелянный еще… Растеряется — и сомнут.
— Ты ближе подпускай, — с хрипотцой, словно у него пересохло в горле, сказал лейтенант, когда Шайтанов повернул к нему голову и поглядел умоляющими глазами. — Ближе! — настойчиво повторил он.
Передний егерь с желтыми нашивками на погонах и с косой темно–красной ленточкой у ворота был уже шагах в пятидесяти от пулемета. Он полз, напрягая тело и боязливо поглядывая на стенку. Автомат у него был перекинут через шею. Лицо было потное, из–под пилотки выбился густой чуб. Хорошо были видны оскаленные зубы. Крупные и белые, как фарфор…
— Бей! — услышал Шайтанов над ухом приглушенную команду и сразу же нажал гашетку.
Дробно зарокотал пулемет, и тотчас же ему на подмогу захлопали винтовочные выстрелы.
Полдесятка егерей свалилось, остальные, оглушительно строча из автоматов и спотыкаясь о камни, побежали к стенке.
Металлически щелкнул вставленный диск. И новая очередь ударила по немцам. Зло клокотало пламя в воронке пламегасителя. «Дегтярь» натужно дрожал в руках. Рядом дробно, очередь за очередью, стучал автомат лейтенанта. Широко и мерно, как на учении, откидываясь корпусом, Самотоев кидал вниз гранаты.
Немцы остановились, залегли и, прячась за камни, стали отползать к выступу.
— Сержанта ко мне! — крикнул лейтенант. Горбатясь под вещевым мешком, Кононов стал пробираться вдоль стенки.
И в это время в той стороне, где было озерко, где сидели телефонисты и был командный пункт роты, вспыхнула такая сумасшедшая стрельба, что у лейтенанта захолонуло сердце.
Он понял, что немцы все–таки обошли роту и теперь ударили ей в тыл.
Глава 5. КАМЕННОЕ МОРЕ
Сопки и сопки, одна выше другой. Хмурые скалы, морщинистые склоны, усеянные валунами, провалы ущелий, расселины с гранитными гребнями на краях. Щетина осоки и наплешины лишайников. В низинках торфяные кочки, поросшие отцветающей пушицей.