Карандаш начальника штаба остановился на вершине Горелой сопки.
— Вот здесь вы закрепитесь, — вдруг совсем близко и отчетливо услышал Дремов голос майора. — Закрепитесь и будете держаться до подхода батальона.
Лейтенант поднял голову. Поглядел сначала в лицо начальника штаба, внимательно рассмотрел сухую кожу на голове, просвечивающую сквозь жидкие зализы волос, потом крупный, с еле заметным шрамом нос и заветренные жесткие губы. Хотел заглянуть в глаза, но не смог. Начальник штаба во время доклада смотрел только на кончик красного карандаша, который оставил на карте едва заметную черточку, означающую путь наступления роты.
Лейтенант повернул голову и взглянул на подполковника Самсонова. Начальник штаба в полку еще новенький, но Самсонов ведь отступал от самой границы. Он–то хорошо знает, что такое альпийские егеря генерала Дитла, отборные головорезы в немецкой армии «Норвегия». Он же должен понимать, что с тремя десятками Дремов не возьмет Горелую сопку, что для такого дела надо наверняка полк, а может, и дивизию. Неужели он не понимает, что вся рота до единого без пользы ляжет на голом склоне?! Он же обязан зто знать!
Но глаза подполковника Самсонова были строгими и непроницаемыми. Он выдержал растерянный, недоумевающий взгляд Дремова. Тот понял, что подполковник все знает, все понимает и приказывает ему идти на сопку.
Тогда Дремов оторвал от края стола стиснутую руку, встал, приложил руку к пилотке и сказал отчетливо и звонко:
— Есть завтра в шесть ноль–ноль начать атаку высоты 0358… Задача ясна. Разрешите идти.
Подполковник Самсонов переглянулся с начальником штаба и тоже встал из–за стола. Невысокий, узкоплечий, с темной шеей, на которой яркой полоской выделялся свежий подворотничок гимнастерки. На ордене Красной Звезды, полученном подполковником еще в финскую войну, потрескалась эмаль и один уголок отливал серебром.
— Погоди, Дремов, — глухо сказал он. — Знаем, дело трудное. Ты зря людей не губи. Направь группу побойчей берегом озера. Пусть пройдут в камнях и ударят немцам во фланг. Шуму наделают, вам легче будет. Там в камнях берегом можно пройти. Никулин раза три проходил.
— Артиллерия нас будет прикрывать? — без надежды, не веря, спросил лейтенант.
Он не ошибся. Подполковник сказал, что артиллерия роту поддерживать не будет, что пушками полк не богат.
— Думаю, что скоро разбогатеем, — успокоил Самсонов.
Дремов незаметно усмехнулся. Если через неделю в полку появятся два десятка орудий и даже реактивные «катюши», ему будет уже все равно. Артиллерия нужна роте завтра.
— Без приказа не отходить, — жестко, в упор глядя на лейтенанта, сказал подполковник. — Сигнал отхода — две белые ракеты… Без приказа не отходить, слышишь, Дремов?
Последние слова Самсонов почти выкрикнул, и лейтенант понял, что главное в атаке роты — не отходить! Значит, что–то ему не договорили. Бессмысленно думать, что рота захватит сопку, но, видимо, эта атака нужна.
— Есть, товарищ подполковник, без приказа не отходить, — повторил он.
— Ну, теперь двигай, — подполковник с силой хлопнул его по плечу. — Здоров ты, Дремов… Думаю, что не подведешь…
Дремов, уже успокоившись, посмотрел на подполковника. Конечно, не подведет, он выполнит приказ. Сам он не уцелеет, но, пока будет жив, не отступит. Убьют его, Шовкун будет держать роту, сержант Кононов…
Подполковник легонько подтолкнул Дремова к выходу.
Темным крылом откинулась за лейтенантом палатка, закрывающая вход в землянку. Вздрогнул и заколыхался из стороны в сторону желтый язычок светильника. Струйка копоти стала гуще. Майор взял перочинный нож и кончиком лезвия чуть утопил фитиль. Струйка копоти оборвалась. Палатка у входа мягко опустилась, и в накуренной землянке прошла струя свежего воздуха. Желтое пламя колыхнулось из стороны в сторону. По стенам, сложенным из обкатанных валунов, ходуном заходили тени сидящих у стола, накрытого картой.
Капитан Шаров гулко пробарабанил по карте согнутыми пальцами.
— Роту жалко, капитан? — прищурив глаза, спросил Самсонов.
— Жалко, — признался комбат. — Одна стоящая рота в батальоне, и ту в пекло суем. От нее после такого дела ошметки останутся. А может, и тех не будет. Нажмут егеря, кем я буду оборону держать?..
— Удержишь, — сказал подполковник и снова расстегнул воротник гимнастерки. — Под Титовкой труднее было. Сейчас, слава богу, немцы нас уму–разуму научили… Разозлишься и удержишь.