Где теперь Сережка?..
Скалы были тихими и сумрачными. Наплешины мха казались заплатами, нашитыми на огрубевшую до каменной твердости кожу. Морщинистую кожу гранита на этой неуютной холодной земле. Люди дрались насмерть. Они умирали за нее, хотя и знали, что даже похоронить их нельзя в здешней неласковой земле. Убитых клали на гранит, лицом к небу и закладывали камнями. По ночам возле таких каменных холмиков скреблись и тоскливо лаяли рыжие, перепуганные войной песцы…
На обратном пути из штаба лейтенант Дремов до мелочей перебирал весь разговор. Хотел понять то, что ему не договорили.
Толкового он ничего придумать не мог. Да и стоило ли придумывать, строить догадки. Дремову было ясно одно: рота с Горелой не вернется. Вот и осиротеет дочка у сержанта Кононова…
Скверно все–таки на свете одному. Трудно думать, что сирот оставишь, но еще труднее знать, что после тебя на земле никого не останется. Прилетит завтра пулька — и исчезнет без следа Федор Васильевич Дремов, будто его на свете и не было. А ведь жил, почти тридцать лет по земле и ходил, и на животе ползал. Людьми командовал, от смерти их уводил. Кубики на петлицах носил, денежное довольствие получал. Сапог новых только не успел добыть. Видать, в стоптанных кирзачах и на тот свет придется шагать…
Вдруг вспомнилась круглолицая Клавочка, официантка комсоставской столовой в маленьком городке на Тамбовщине, где младший лейтенант Дремов прожил после курсов три месяца в резерве, ожидая назначения в часть. У нее были добрые глаза, руки, пахнувшие печеным хлебом, и налитые груди. Клавочка чуть косила правым глазом и ярко красила губы.
В маленьком домике на окраинной улице у Клавочки была постель с горкой подушек, отороченных самодельными кружевами.
Клавочка была старше Дремова лет на шесть, но, если бы назначение задержалось еще на месяц, отвела бы она младшего лейтенанта в загс. Ребята тогда здорово подтрунивали над Дремовым, но ему было хорошо.
Потом Федор написал Клавочке письмо из Титовки, но ответа не получил. Может, письмо затерялось, а может, в домике на окраинной улице появился другой младший лейтенант. Вдоволь их было в том маленьком городке на Тамбовщине.
Сейчас Дремов шел и думал, что зря он не сходил тогда с Клавочкой в загс. Не может человек бесследно исчезнуть с земли. Он должен оставить на ней свою память.
Глава 10. ШЕСТЬ НОЛЬ–НОЛЬ
Рота выходила на рубеж атаки. Шли цепочкой, по–волчьи ступая след в след, не теряя из виду спину впереди идущего. Уже была пройдена траншея, которая тянулась посредине склона. Надежная, полуметровой толщины стенка, выложенная из валунов, с бойницами, с укрытыми подходами. Миновали лобастый выступ, где Шайтанов устроил запасную пулеметную ячейку. Линия обороны кончилась. В утренней зыбкой мгле солдаты один за другим перелезли через стенку последнего хода сообщения и оказались на склоне. Вдоль ручья стали спускаться к подножию каменной гряды. Там, за березками, начиналось кочковатое болото, где недавно егеря прихватили разведгруппу старшины Никулина.
На болоте клубился туман. Ветер тревожно колыхал седые клубы и вытягивал длинные хвосты. Они шевелились из стороны в сторону, рвались и, поднимаясь вверх, бесследно таяли на лету.
Вокруг были сырые, захолодевшие от ночной стужи скалы. Во впадинах, где светлели лоскутки осоки, серебрился хрусткий пушистый иней. Ветки березок были мокрыми. При каждом прикосновении они роняли холодные капли. Вместе с каплями срывались листья. Жухлые, сморщенные, тронутые по краям гнилью.
Орехов шел за сержантом Кононовым, стараясь не отстать от его широкой спины, на которой грузно висел мешок. После того случая Кононов не отпускал от себя Николая. Даже жить перебрался в землянку к Орехову и Барташову.
Лямки вещевого мешка, куда по примеру сержанта Орехов положил две сотни патронов и полдесятка гранат, тяжело оттягивали плечи. В обманчивой предрассветной мгле ноги спотыкались о камни, цеплялись за корни березок, скользили на мокром граните. Сзади то и дело раздавался поторапливающий шепот Шайтанова:
— Скорей, чего рот раззявил! Под ноги смотри…
Когда полоса рассвета выросла на полнеба, враз высветлив вершины гор, рота сосредоточилась на исходном рубеже. Солдаты укрылись в валунах перед торфяным болотом, усеянным продолговатыми кочками. Кочки были ровные и плотные. Орехов подумал, что они похожи на могильные насыпи. Для пол–ного сходства не хватало только крестов. Между кочками чуть приметно проблескивали лужицы торфяной воды.