— Пока не рассвело, веди нас скорее к месту.
Проводник ответил:
— Быстро нельзя. Перед рассветом тут фашисты в каждую воронку швыряют гранату, каждый кустик поливают автоматной очередью. Боятся, проклятые. Дорогу за водой огнем прожигают…
— Давайте броском! — предложил Саша Грязев. Я поддержал его.
Проводник оказался смелым. Сделали один бросок, второй — и оказались на краю оврага, по дну которого сочился ручей, вытекавший из родника.
Припали к земле. Кругом мертвая тишина, даже ракеты не взлетают. Это плохо: не к добру такая тишь, окапываться опасно.
Ползем дальше, ищем воронку или пустой окоп. Снайперу ползти неудобно: закинутая за спину винтовка то и дело сваливается, приходится часто останавливаться, поправлять, а тут еще автомат нужно беречь от песка: песок — беда для него.
Спустились на дно оврага, прижались к расщелине, и тут разразился фашистский пулемет. «Ну, теперь под этот, шум можно действовать посмелее», — подумал я. Но пулемет работал недолго. Только я хотел пересечь дно оврага, как проводник остановил меня:
— Сейчас снова начнет строчить…
На наши каски сверху посыпалась земля — пулемет бил по восточному склону оврага.
— Сейчас, как только он умолкнет, — сразу рывком через овраг и спрячемся вон за тем выступом, — подсказал проводник. — Там наша рота…
Сделали рывок, спрятались.
— Где же рота?
— Пойду искать, — сказал проводник. — Только сначала послушайте мой план. Я буду продвигаться и громко разговаривать, а то не ровен час вдруг фашисты перебили всех наших и меня схватят. Либо свои за чужого примут… Крикну вам, позову — только тогда идите. Поняли?
— Да.
— А если напорюсь на фашистов, наступайте по траншее. Наши пулеметы вон там: один, — он показал на юг, — с этой стороны, держит под обстрелом железнодорожный мост и склоны высоты; второй — строго на север, обстреливает водонапорные баки. Два ручных пулемета завернуты в плащ–палатку, зарыты в песок. На том месте лежит помятая осколком немецкая каска. Гранаты и патроны ищите в той же траншее, пять шагов на восток, и сразу направо, там небольшой склад…
Проводник ушел, мы остались на месте, притаились. Слышим сигналы проводника: «Дорога, дорога», — повторяет он. Хорошее русское слово, по нему всегда можно узнать — кто говорит, русский или немец. Немцы это слово не умеют произносить, у них получается «тарока». На этом слове проваливаются даже немецкие разведчики, переодетые в нашу форму. Как скажет «тарока», так и попался.
Голос проводника исчез. Где ж ты, «дорога, дорога»! Почему он молчит? Неужели схватили так, что не успел крикнуть?
Прошло еще минут пять. И вот он перед нами, запыхавшийся.
— Есть там кто? — спросил я.
— Есть, двое, живы. Ждут вашей помощи. Фрицы, штук пятьдесят, еще с вечера накопились против них…
— А ну пойдем скорее, подготовим для них встречу, — загорячился Саша Грязев.
— Не спеши, — осадил я его.
Оставив на месте лишний груз, мы бросились вперед только с автоматами и противогазными сумками, полными гранат.
У первого пулемета стоял бронебойщик, обросший бородой. Бриться ему тут было некогда… Прильнув к кромке бруствера, он всматривался в сторону противника.
— Что тебя там привлекает? — спросил я.
Не прекращая наблюдения, он ответил:
— Немцы. — И, помолчав, показал: — Смотри, видишь на фоне зари силуэты? Готовятся делать перебежку к угловой траншее. Там у них площадка для миномета. Причалы нашей лодочной переправы хотят минами, видно, накрыть.
— Сволочи, — не выдержал Саша Грязев, — хорошо их вижу, дайте мне пару противотанковых!
Саша не на шутку рассвирепел. Надо немного охладить его пыл. Беру его медвежью лапу и спокойно говорю:
— Ты сейчас швырнешь гранаты. Разгорится бой. Нас мало, и маневрировать еще не знаем как…
— Говори, главный, что делать.
— Во–первых, изучить обстановку, условия маневра; во–вторых, выбрать огневые позиции, чтобы можно было расстреливать фашистов в траншее.
— А почему только в траншее?
— Из нее у них ограниченный обзор, не увидят, откуда мы щелкаем. Из этой траншеи может получиться хорошая ловушка, как огневой коридор. А надо будет — заблокируем этот коридор гранатами. Понятно?
— Понятно, — не очень охотно согласился Саша.
С рассветом вместо утренних птичек повсюду защелкали разрывные пули, засвистел свинец автоматных очередей.
Наши снайперские посты расположились в передней линии обороны. Задача у них была такая: как только немцы бросятся в атаку, в первую очередь выводить из строя офицеров, потом уничтожать ведущих солдат и гранатами — боевую технику.