Проснулся от сильного удара в плечо. Вскочил, схватил винтовку. Вокруг все гудело. С потолка сыпались кирпичи. По стенам метались большие языки пламени. Наконец увидел просвет, выскочил из подвала, прижался к земле. Справа и слева рвутся бомбы. Одна, вторая, третья — метрах в тридцати–сорока от меня. Взрывные волны перевертывали меня с живота на спину и обратно. Вдруг я оказался в какой–то яме, наверное в воронке от бомбы. Слежу за небом. Вереницы пикировщиков отвесно бросаются вниз почти до самой земли, затем с ревом взмывают к тучам. По земле носятся огненные смерчи.
Наконец в воздухе стало тихо. Гитлеровцы бросились в атаку: под прикрытием бомбежки они накопились у стен завода и теперь ринулись в проломы стен, в просветы между разрушенными зданиями цехов. Слышны их крики, команды. И слоено этого момента ждали наши пулеметы — заработали дружно, неистово, без передышки. Захлопали взрывы гранат. По этим взрывам мне стало ясно, где свои, где чужие. Бегу помочь ребятам: настало наше время! Бью на выбор, не считая выстрелов. Целю в тех, кто во второй линии, за спинами своих солдат… Бью, пока не пустеет подсумок.
Бой начал стихать лишь к вечеру. Теперь мне надо собрать своих снайперов. Место сбора — батарея Шуклина, точнее — труба с пробоиной: хороший ориентир, виден со всех сторон. Пробираюсь туда через боевые порядки 39–й и 45–й дивизий. Тут все перемешалось. Противнику все же удалось занять северную часть завода «Красный Октябрь» и вплотную подойти на этом участке к берегу Волги. Сейчас сюда подтягиваются подразделения из резерва. Особенно много бойцов из Богунского и Таращанского полков 45–й дивизии имени Щорса. Они должны уничтожить прорвавшихся к Волге гитлеровцев.
В сумерках добрался до своих. В условленном месте, на площадке восточнее трубы, меня ждали Куликов, Горожаев, Шайкин и Морозов. Не было Васильченко, Воловатых, Дрыкера…
Перевязав друг другу раны, мы пошли искать их. Нашли только утром под берегом Волги, у санитарного причала. Дрыкер, Воловатых и Васильченко оказались здесь не по своей воле. Их принесли санитары. Воловатых и Васильченко были контужены. Они не могли стоять на ногах. Дрыкера сильно тошнило. Опухшие, с красными глазами, лежали они на берегу, на голых камнях без подстилок. За минувший день тут скопилось несколько сот раненых, и санитары не успевали присматривать за всеми. Переправа не работала.
Мы забрали своих товарищей и поднялись по Банному оврагу в расположение штаба своей 284–й дивизии.
Разместили нас в двух блиндажах оружейных мастерских. Первым к нам заглянул Николай Логвиненко. Он был назначен на должность начальника штаба второго батальона и прибыл в штаб полка по приказу начальника штаба капитана Питерского. Вскоре сюда зашел и бригадный комиссар Константин Терентьевич Зубков. В зто время медицинские сестры Люда Яблонская и Женя Косова как раз обрабатывали раненых» смывали кровоподтеки. Наше обмундирование было изорвано в клочья. Комиссар приказал заменить его и подстричь нас всех под машинку.
Старшина хозвзвода Михаил Бабаев принес комплект летнего обмундирования.
Вымытые, подстриженные, чисто выбритые, мы стали похожи на призывников в плохо подобранной амуниции. На мне, например, все топорщилось, гимнастерка висела мешком, сапоги хлябали — на четыре размера больше…
Пришел командир дивизии полковник Николай Филиппович Батюк. Его привел сюда Зубков. Как старший команды я доложил о выполнении задания, о потерях снайперов. Комдив окинул нас взглядом, пристально посмотрел на меня и засмеялся. Смеялся он заразительно, но это бывало редко: он всегда выглядел недовольным. Пустых докладов Батюк терпеть не мог, поэтому многие штабные работники старались больше молчать при нем. И я, признаться, ждал от него разноса за что–нибудь (разве знаешь, за какие неполадки может отругать старший командир), но комдив рассмеялся, и в блиндаже стало как будто уютнее, теплее.
— Кто это вас так разрисовал? — спросил Батюк, глядя на лица снайперов.
— Медицинская сестра Яблонская.
— За что же это она вас так размалевала?
— За фрицев, — ответил Куликов.
— Ну хорошо, до свадьбы времени много. Слушайте свою задачу: в три часа ночи командарм будет проходить мимо наших блиндажей… К этому времени в Банный овраг подойдут снайперы из других дивизий. До трех часов отдохните. А ты, Зайцев, в этом обмундировании похож на огородное чучело. Ступай в блиндаж к бригадному комиссару, там переоденешься.