— А ты откуда знаешь?
— Тайна фирмы, сеньор...
Он увидел Даниелу, когда она встала прямо перед ним, и был поражен. На ней облегающее платье, а он ее до тех пор ни разу в гражданском не видел.
— Что произошло, Рамон? — спросила она низким голосом. — Почему мы ночуем в городе? Мать так обрадовалась твоему звонку, пришлось пообещать ей, что я скоро вернусь.
— Карлос велел передать, что совещание в штабе затягивается. До завтрашнего утра мы свободны.
Он внимательно посмотрел на девушку: она словно преобразилась, ее не узнать. Рамон впервые заметил, что у нее в глазах золотые точечки, танцующие на зеленовато-бархатистом фоне. Какое-то мгновение его подмывало сказать Даниеле» что случилось или может случиться у Двойного рифа, но он отказался от этой мысли. Конечно, завтра она узнает главное — о таинственном предупреждении, о контрмерах Карлоса, о приказах, которые он, Рамон, шифровкой передал в Эсперансу. Но секрет есть секрет, и никто не давал ему права говорить об этом с кем бы то ни было. Даже если бы он сейчас ограничился намеками, ей сразу стало бы ясно, что у своих родителей он провел несколько минут, не больше. И предложение встретиться и побродить по магазинам выглядело бы в странном свете, если оно и без того ее не удивило. Они и так целыми днями вместе, с чего вдруг ему вздумалось еще и прогуляться с ней по Гаване?
На углу улицы Нептуно упал книжный лоток. Даниела присела на корточки, помогла собрать книги. Бросив взгляд на обложки, строго спросила продавца:
— И ты продаешь такое дешевое чтиво? Для чего же мы учим людей читать, как ты думаешь?
Продавец уставился на нее, разинув рот, а Кинтану, который тоже подбирал книги, ее горячность позабавила. Он подумал еще вот о чем: не ради него ли она надела нарядное платье? Но нет, женщины вроде нее не наряжаются с какой-то особой целью — это выходит у них само собой. Зачем только она нарядилась! Он лишь теперь понял, как неотразимо привлекательна она. Да и что из того?..
Торговец, которого так строго отчитала Даниела, догнал их в конце улицы: Кинтана забыл у него на столике свой пакет. Даниела полюбопытствовала, что в нем.
— Это для тебя, для твоих учеников, — сказал он.
В пакете оказались тетради, карандаши и учебник грамматики. Он долго ломал себе голову, выбирая подходящий подарок. Пусть будет не для нее лично, а для ее работы.
— Где ты все это раздобыл?
— Дома лежало, еще со стародавних времен...
— Мило с твоей стороны, что ты побеспокоился о моих учениках, — сказала она. И только по тому, как едва заметно дрогнули уголки ее губ, он понял, что Даниела его раскусила.
Магазины закрывались. Начал накрапывать дождь. Она настояла на том, что сама будет нести сумку с покупками.
— Военным это не к лицу, Рамон, — пошутила она. — Знаешь, как я рада снова оказаться в Гаване!..
Она, наверное, больше соскучилась по городу, чем он. В конусообразной витрине магазина оптики на другой стороне улицы Даниела увидела очки.
— Давай зайдем еще туда, — попросила она.
Как только они оказались под крышей конуса, дверь автоматически открылась. Это был последний открытый магазин в квартале, он точно знал. Шикарная витрина, а большинство бархатных подушек в ней пусто — словно кто-то нарочно демонстрирует отсутствие товаров.
— Для вас, сеньорита, мы обязательно что-нибудь подыщем! — суетился хозяин, подзывая своего сына. — Нестор, покажи сеньорите наши защитные очки.
Потом обратился к Кинтане:
— Вы позволите, старший лейтенант, предложить и вам что-нибудь из нашего богатого ассортимента?
— Не кривляйтесь, сеньор Мартинес.
— Нет, правда, янки не поставляют нам никакого товара!
Несмотря на его фальшивый тон, Кинтана кивнул: у него не было ни малейшего желания спорить с этим человеком. Да и не место здесь для политических дискуссий. Но пока Даниела примеряла очки, он вынужден выслушивать его треп: «...а всего три года назад, сеньор Кинтана, ваш бедный батюшка купил у меня лучший на весь город микроскоп». Голос Мартинеса доносился откуда-то издалека: «Если я не ошибаюсь, он предназначался для вашего врачебного кабинета. Вы сейчас военный врач?»
— Нет.
— Выходит, строевой офицер. Так что же с профессиональной точки зрения привлекательней: врачевать раны или наносить их?
— Смотря кому, сеньор.
Даниела подошла поближе и проговорила:
— А кто каждый день подкладывает в городе бомбы — мы или они? — На ней были узкие очки, которые она выбрала.
— Прежде вы, нынче другие. — Мартинес поднял руки, вежливо улыбаясь.