— Это как вам будет угодно...
— Нет, это вы решите сами. Если вы проявите добрую волю и укажете на карте точку, где расстались с «червяками»... Когда это произошло, двадцать минут назад?.. У вас две минуты на размышление, сеньор.
Он вызвал Педро в соседнюю комнату и сообщил, что Паломино поручил ему командование оперативной группой. Не совсем приятная для Педро новость, но нечего терять время на тонкости в объяснениях. Педро уже позвонили из Эсперансы, и, поскольку он оставался командиром 4-го взвода, он возражать не мог. Куда больше его мучило поражение в словесном поединке с падре. Не понижая голоса, он сказал:
— Солдаты, которые схватили его, когда он выползал из кустов, сообщили, что он проглотил какую-то бумажку, — помешать они не успели. А падре отрицает!
— Для нас это не столь важно, — перебил Кинтана. — Карлос приказал мне разгромить банду и отбить Ласаро — сейчас, немедленно! Ты пойдешь по их следу, а я с милицией ударю с фланга, понятно? Радиосвязь будем поддерживать постоянно.
В глазах Педро появился вдруг странный блеск, он ответил:
— Понятно, старший лейтенант, — и повернулся кругом.
В соседней комнате священник заявил:
— Я весьма сожалею, старший лейтенант. Но я совершенно не умею читать карты.
— Ваша беда, — сказал Кинтана. — Вы арестованы. Пока какой-нибудь транспорт не пойдет в Эсперансу, вы из дома не выйдете. С вами разберутся в штабе. Хотите что-нибудь заявить?
— Нет, — ответил Леон. — Ничего, кроме того, что я протестую.
Кинтана вышел в коридор.
— Произвести обыск дома, — приказал он сержанту. — Все перевернуть, но ничего не ломать.
С улицы донесся долгий свисток. На площадь перед церковью, где стояли милиционеры, вступали солдаты в оливкового цвета униформе — взвод Педро, готовый начать преследование врага.
Глава 8
При первом же взгляде на пещеру Серхио Фигерас понял, что надежде его не суждено сбыться: как-то подозрительно выглядит лазейка. И вообще место настолько приметное, что он никогда не устроил бы здесь базы. Белая скала выпирала из джунглей, как готический собор, и в точности соответствовала описаниям падре. По скале стекали струи лунного света. Колонны, капители, стрельчатые своды и рыльца из растрескавшегося известняка — настоящий собор. Лазейка едва прикрыта сплетенными лианами — она заметна даже ночью. Часовой их не окликнул: пещера брошена. Фиделисты наверняка знают о ней и поступили бы умно, оставив здесь пост. Но насколько он мог понять, наблюдая за сьеррой с самого полудня, они удовлетворились тем, что обосновались в нескольких населенных пунктах и контролировали дороги. Перехитрить и оторваться от них несложно, тем более что Умберто знакома каждая тропка в округе... Где все-таки их единомышленники, где их искать; а если не найдут — как выполнить приказ с такой малочисленной группой?
Из-за переплетения лиан показалась голова Умберто, потом он вылез на четвереньках, затоптал факел.
— Падре осел, — скривился он. — Людей здесь нет уже несколько недель.
— Не ругай падре, — заворчал Пити. — Он отпустил мне грехи наперед. На тот случай, если после нашей победы я открою в Гаване стриптиз-шоу. «Самое большое «Пиратское шоу» во всем мире! Самые красивые девушки! Каждый вечер — и до четырех утра!..» Отпускаю грехи твои, сын мой, — Он воспроизвел тон падре Леона.
— Кончай! — крикнул Фигерас.
Из темноты послышался смех Умберто, к юмору репортера он питал необъяснимую слабость. А Фигерас был убежден: Пити лишь потому дурака валяет, что боится чего-то, а чего — это еще откроется.
Похолодало, и они решили разбить лагерь под одной из граней скалы, у бокового нефа руины собора, так сказать. Привязали к деревьям гамаки, достали нейлоновые накидки: в такое время года приходится считаться с возможностью внезапного дождя. Первым стоять на посту выпало Мигелю. Рико собрал охапку сухих сучьев, развел почти бездымный костер, подвесил на рогульке котелок с рисом и бобами. Умберто, кряхтя, стаскивал сапоги и вздыхал:
— А дома стоит роскошная кровать...
— Слушай, а у тебя не было над ней такого... шелкового неба?.. — спросил Рико.
— A-а, ты о балдахине... Да, в нашей семье к ним привыкли, так же как и к фонтанам и аллее королевских пальм, где нет ни одной ниже тридцати метров...
Рико набил полный рот и прошамкал:
— Веселая у тебя небось жизнь была, и жил ты, Умберто, в свое удовольствие... — Он выскреб котелок дочиста и пошел сменить Мигеля.
— Настолько весело, что народу это надоело, — сказал Фигерас.
Умберто поставил свой котелок на землю: