— Мне нужно осмотреть одну ячейку.
— Вы потеряли ключ?
— Нет, я из милиции, — сказал Кепеш, показывая удостоверение.
— Хорошо. Я сейчас позвоню. — Он подошел к висевшему на стене телефонному аппарату, снял трубку и нажал на кнопку. — Алло! Говорит дядя Миклош из камеры хранения. Здесь пришли из милиции. Нужно осмотреть одну ячейку. Пришлите охранника. — Он повернулся к Кепешу. — Подождите немного, сейчас придет.
Лейтенант медленно прогуливался между рядами металлических ячеек. Теперь можно было не торопиться. Еще несколько минут и…
— Это вы из милиции? — Возле него стоял плотный мужчина. — В чем дело?
— Нужно открыть одну ячейку.
— Какую?
Когда Кепеш показал нужную ому ячейку, у него дрогнула рука. Есть ли в ней то, на что он рассчитывает? А если он ошибся? Нет, он не мог ошибиться!
— Разрешите ваше удостоверение.
— Пожалуйста.
— Все в порядке. — Охранник вернул удостоверение. — Идемте, дядюшка Миклош.
Старик звякнул ключами.
Ячейка под номером 38 открылась.
Глава двенадцатая
Капитан Пооч указал Берталану Керекешу на стул возле своего письменного стола. На месте лейтенанта Кепеша сидел Сивош.
— Итак, Керекеш, — заговорил капитан, — вы утверждаете, что сегодня утром были дома.
— Да, это так, — ответил Керекеш. — Вчера я был на пляже и сильно обгорел. Под утро я разбудил свою квартирную хозяйку Штефлер и попросил у нее какую-нибудь мазь. Она помогла мне намазать спину. Вскоре мне стало лучше. Я оделся и пошел на работу.
— В котором часу?
— Ровно в семь.
— Вы не опоздали?
— Нет.
— А в субботу?
— Нет. Если бы я опоздал, вахтер обязательно записал бы меня в журнал. Можете проверить. И наша машинистка Маника, вернее, Маргит Сабо, тоже подтвердит, что я пришел вовремя. Почему вас так интересует суббота?
В голосе Керекеша Пооч почувствовал беспокойство.
— В субботу утром убили Жофию Бакони. Это произошло между половиной восьмого и без четверти восемь.
Берталан с ужасом посмотрел на капитана.
— Убили?! В субботу?..
Итак, у Берталана Керекеша твердое алиби, отметил про себя Пооч. Тогда посмотрим, как обстоит дело с алиби у Гезы Ха-ласа? В субботу в шесть часов утра, по свидетельству двух пожилых дам, он отправился на экскурсию на автомобиле со своей невестой Жофией Бакони. После этого Халас бесследно исчез. А на следующий день, в. воскресенье в десять часов утра, обнаружили его автомобиль, в багажнике которого нашли буксирную веревку, на обрывке которой была повешена Жофия Бакони.
— А что вы делали в субботу днем?
— Днем? — Керекеш замялся. — А когда именно?
— После того, как вы ушли с работы.
— Я… поздно ушел. Работал сверхурочно, засиделся.
— Во сколько же вы ушли?
— Ну… так, после трех.
— А потом?
— Выпил кружку пива и пошел домой.
— А в пятницу? Где вы были в пять часов вечера?
— В пятницу?.. — Керекеш задумался. — А, в пятницу! — радостно воскликнул он. — Я был в командировке за городом. В пять я как раз был в дороге. У меня есть путевой лист, в нем отмечено, что я вернулся после шести. Груз я вместе со счетами сдал на склад.
— Кладовщик был еще на месте?
— Склад открыт до восьми вечера. Цех работает в две смены. Можете проверить.
Пооч отметил про себя, что у Керекеша снова безупречное алиби. А что в это время делал Геза Халас? Был со своей невестой в доме отдыха. Купался, спал или гулял… Кто это теперь помнит?
— Господин следователь, — с растерянным видом сказал Керекеш, — я хочу дать показания.
— Говорите, Керекеш.
— Поверьте… я никого не убивал!
— Ладно, правда все равно выяснится.
Пооч знал, что нужно дождаться Кепеша, и прикидывал, как скоро он может появиться.
— Я думаю, — нерешительно продолжал Керекеш, — вы ошибаетесь… никакого убийства не было. Обе женщины… мне кажется…
— Что вам кажется?
— Покончили жизнь самоубийством.
— Почему вы так думаете?
— Я… — Керекеш глубоко вздохнул. — Я сознаюсь, что сыграл роль брата Евы Гезы Халаса.
— Так.
— Я сознаюсь, что украл у нее несколько вещей… Хотя почему, собственно, это нужно называть кражей? Ева мне ничего не сказала, она меня простила.
— Потому что считала вас своим братом.
— Да, она так думала. В пятницу я заходил к ней…
— Значит, вы не были в командировке?
— Был. Но по дороге на работу я заскочил к ней. И мы поссорились.
— Из-за чего?
— Я попросил у Евы тридцать тысяч форинтов, в этот день их нужно было заплатить мебельщику. Я сказал, что сам отвезу. Но Ева не хотела мне давать. Мы поссорились, и я ее толкнул. Она ударилась головой о батарею и потеряла сознание. Тогда я забрал ценности, которые были в квартире, тридцать тысяч форинтов и сберкнижки. Я знал, где они лежат. Потом поискал немного, что бы еще взять, и ушел.
— Как вы спустились с двадцатого этажа?
— На лифте. Идти пешком было рискованно. Меня могли увидеть. Я был уверен, что Ева даже теперь на меня не заявит. Она меня очень любила. И когда я узнал, что она умерла… упала из окна… поверьте, ее никто не выталкивал, она сама выбросилась..: из-за того, что я сделал… она всегда стыдилась, что у меня судимость… говорила, что я могу взять все ее вещи, только бы не брал чужого…
Пооч молчал.
— Еще я сознаюсь в том, — запинаясь, продолжал Керекеш, — что женихом Жофии тоже был я, Я показал ей паспорт Халаса и сказал, что работаю шофером. Она поверила. В субботу мы зашли к ней домой, и я попросил у нее драгоценности, которые украл… то есть взял у Евы. Они были у Жофии, и сна не хотела их отдавать. Тогда я ее ударил… она упала… я взял вещи и ушел. А когда она очнулась и поняла, что случилось… что это сделал я, ее жених… она покончила с собой…
Пооч по-прежнему молчал.
— Поверьте, все было именно так.
— Вы считали, что раз Гезы Халаса больше нет, на ваш след не нападут?
— Да.
— Однако был человек, который вам мешал. Это доктор Хинч. У соседки Жофии плохое зрение, и вы это прекрасно знали. Пожилые дамы в доме отдыха могли ошибиться. Кроме того, по вашим расчетам, мы должны были считать убийцей Йожефа Ловаша. Правда, к Жофии он не имел никакого отношения. Но кто это докажет, раз Жофия мертва. Скажите, Керекеш, как в голове мелкого жулика мог родиться такой дьявольский план?
— Можно мне узнать, что там лежит? — спросил охранник, вытягивая шею и стараясь заглянуть через плечо Кепеша.
— Я еще сам не знаю, — пробормотал лейтенант и достал из металлической ячейки коричневую картонную коробку. В ней лежали сберегательные книжки. Кепеш просмотрел каждую из них и сложил обратно в коробку. — Семьсот пятьдесят тысяч форинтов, — сказал он.
— Можно вас попросить зайти в канцелярию? — спросил охранник.
— Разумеется.
На составление протокола ушло не менее получаса. Но Кепеша это ничуть не беспокоило. Он уже не спешил. Когда закончили, он, крепко прижимая к себе коробку, вернулся в такси.
Водитель читал газету.
— Я как раз закончил, — сказал он и убрал газету. — Вы будете платить штраф, если я превышу скорость?
— Можно не торопиться. Времени у меня достаточно. Теперь надо ехать медленно и осторожно!
— А что там у вас? — шофер кивнул на коробку. — Нитроглицерин?
— Нет, что вы, — с улыбкой сказал Кепеш. — Суточные цыплята. Только что вылупились.
Кепеш тихонько приоткрыл дверь в комнату. Зрелище было столь неожиданное, что у Кепеша как рукой сняло напряжение последних часов.
Капитан Пооч, сидя за своим столом, спокойно читал иллюстрированный журнал. Морщины на его лбу разгладились, на губах играла безмятежная улыбка.
Напротив капитана, упершись подбородком в ладонь, восседал огромный Сивош. Перед ним также лежал журнал.