Контрреволюционные силы предпринимали различные меры к тому, чтобы помешать большевикам вести работу среди трудящихся. В июне 1917 года при участии комиссара Временного правительства Харито в Румчероде была даже разработана специальная инструкция об административных мерах борьбы с большевиками. В ней, в частности, указывалось, что борьба не должна носить группового характера, чтобы не вызвать возмущения одесских рабочих. Рекомендовалось расправляться с отдельными большевиками за конкретные «преступления», выражавшиеся в пропаганде идей Ленина.
Инструкция хранилась в строгой тайне, но один ее экземпляр случайно попал к председателю Совета матросских депутатов большевику Александру Попову. Совет матросских депутатов передал копию инструкции Совету
64
рабочих депутатов и Совету солдатских депутатов. Заместитель председателя Совета солдатских депутатов большевик Александр Холопов 19 июля в докладе на заседании президиума исполкома Совета привел факты арестов большевиков на улицах города. Однако президиум, в котором в то время преобладали меньшевики и эсеры, постановил: если в большевистской пропаганде содержатся призывы к противодействиям требованиям Временного правительства, то административные меры борьбы с большевиками вполне допустимы. 6
Практическое применение пресловутой инструкции порой доходило до явных нелепостей. Так, 30 июля возле газетного киоска на углу Преображенской и Почтовой улиц эсеровский агитатор некий Минц, собрав небольшую толпу, рассказывал о целях, которые ставят перед собой левые эсеры. Неожиданно последовал вопрос:
— А что вы скажете об агитации большевиков?
Минц ответил, что программа большевиков неплохая, хотя, по его мнению, хуже левоэсеровской. Далее оратор высказал сожаление, что у эсеров нет такого умного и авторитетного вождя, как Ленин.
Не успел Минц закончить свои пояснения, как к нему подошли трое вооруженных агентов и увели в Бульварный участок. С большим трудом удалось Минцу доказать, что or вовсе не ленинец, а член партии эсеров.
В номере от 1 августа газета «Солдатская мысль» рассказала своим читателям об этой истории, подчеркнув, что Минца арестовали лишь за то, что он имел неосторожность похвалить Ленина, назвав его умным политическим деятелем.
Под вечер 13 августа возле памятника Ришелье на бульваре стояла группа молодых рабочих и матросов минного заградителя «Дунай». Они с интересом слушали железнодорожника Степана Чернышева, который со слов своего брата, приезжавшего из Петрограда, рассказывал о Ленине.
5. В. Коновалов
65
— Ленин ничего не боится, — говорил Чернышев. — Царь его по всем тюрьмам гонял и нигде не удержал. Сейчас его ищет Керенский и не может найти, а Ленин ходит по улицам Питера. Скоро он покажет Керенскому, где раки зимуют.
К беседовавшим приблизился высокий господин в форме служащего судебной палаты.
— Что же вы слушаете?! Это большевик, его надо отправить в участок, — послышался его визгливый голос.
Господина пытались урезонить, советовали ему удалиться, однако он продолжал настаивать, угрожал мандатом, в котором значилось, что гражданин Гемпель состоит членом ЦИК Румчерода.
— На каком же основании вы хотите арестовать свободного человека? — спросил у Гемпеля член судового комитета «Дуная» Дмитрий Шумилов.
— На том самом основании, на котором Временное правительство арестовало Луначарского и собирается арестовать Ленина! — не задумываясь, ответил тот.
Матросы окружили Гемпеля тесным кольцом и посоветовали ему поскорее оставить их в покое. На этот раз Гемпель не преминул воспользоваться. советом, зная, что с моряками шутки плохи.
Такие случаи были не единичны.
Особенно усилились репрессии против большевиков, революционных матросов и солдат в дни корниловской конт- революции. Готовясь установить в стране военную диктатуру царский генерал Корнилов при поддержке международного империализма формировал специальные отряды из числа офицеров-монархистов и членов «Союза георгиевских кавалеров».
По инициативе Одесского комитета РСДРП (б) был создан Революционный комитет для борьбы с корниловской контрреволюцией. Ревком арестовал реакционно настроенных офицеров-монархистов, а также бывшего председателя
66
городской Думы черносотенца Пеликана. Благодаря решительным действиям большевиков, Революционного комитета и Красной гвардии выступление корниловцев в Одессе не было допущено. Им не удалось использовать и контрреволюционные воинские части Румынского фронта.
Несмотря на тяжелые условия работы партийная организация Одессы набиралась новых сил, укрепляла свои связи с рабочими. Уже в сентябре во всех городских районах имелись районные комитеты, на многих фабриках и заводах действовали крупные партийные ячейки и группы. Военная организация при Одесском комитете РСДРП (б) насчитывала около 200 человек.
До прихода в Одессу «Алмаза» Одесский партийный комитет поддерживал тесные связи с командой эскадренного броненосца «Синоп», который большую часть времени находился в Одесском порту. В первые месяцы после Февральской революции команда броненосца мало что знала о большевиках. В июне 1917 года на корабле побывали члены первой делегации балтийских моряков. Они привезли с собой ленинские «Апрельские тезисы» и другую большевистскую литературу. Палубы и кубрики «Синопа» превратились в места коллективных читок. Часто возникали стихийные митинги, на которых балтийцы рассказывали, что думают большевики о войне и мире, о фабриках и земле. В составе команды, насчитывавшей более 400 матросов, были люди с разными политическими настроениями. Но в целом «Синоп» быстро революционизировался, матросы не скрывали своих симпатий к большевикам. Как указывал в сообщении в Центрофлот командир корабля капитан 1-го ранга Зарудный, в судовой комитет были избраны сторонники Ленина.
Сильное влияние на корабле имели украинские эсеры. Выдвигая на словах некоторые злободневные социальные требования, они добились этим привлечения на свою сторону значительной части экипажа. Большевики Василий
67
Зубков, Андрей Торяник, Герасим Фокеев, Николай Солихин, избранные в состав судового комитета, разъясняли команде большевистские взгляды, вскрывали несостоятельность и лживость эсеровских лозунгов.
Среди 26 офицеров броненосца было немало монархистов. После Февральской революции между ними и командой происходили частые столкновения, а во второй половине мая возник серьезный конфликт.
Матросы принесли на корабль политические брошюры, преимущественно эсеровского содержания. Офицеры Дробыш и Покровский попытались отобрать у своих подчиненных брошюру под названием «Что такое демократическая республика». Команда возмутилась этим. На батарейной палубе собрался митинг. Матросы требовали списания с броненосца всех реакционно настроенных офицеров. Собрание постановило: «Внести предложение командиру корабля немедленно убрать всех офицеров-монархистов, имея в виду то, что свободные матросы не могут находиться вместе, на одном корабле с офицерами старорежимного духа».
Судовой комитет вручил эту резолюцию командиру корабля Зарудному. Тот попытался доказать, что требование команды невыполнимо, так как сместить офицера имеет право только командующий флотом.
— А вы увольте офицеров в отпуск. Вы же имеете право это сделать? — настаивал заместитель председателя судового комитета Фокеев.
— С кем же я останусь? — не сдавался Зарудный.