Ваши последние письма[228], в которых Вы стали так осторожно и продуманно выражаться о всякой вещи, заставили меня устыдиться тем, что я позволял себе как бы поправлять Вас, и теперь я думаю, — да уж нужно ли все это говорить Вам, что я говорю. Ваши рассуждения о многих предметах духовной жизни столь благоразумны, что не требуется к ним никаких дополнений или поправок. Чтение книг даст Вам несравненно больше того, что я могу дать. Служение мое Вам близится к концу[229].
3. О помыслах Вы узнаете все из книг. Впрочем, помните, что заповедь о любви к Богу всем сердцем, всем помышлением, всем умом и говорит о том, что когда мы умом своим отходим от Бога, то этим погрешаем против сей первой заповеди. Поэтому нам, не способным молиться постоянно, да еще чисто, нужно стараться так обставить, устроить свою жизнь, так распределить время, чтобы постоянно, если возможно, плавать в атмосфере духовной: молитве, чтении, богослужении, размышлении о Божественном и проч., меняя и чередуя делания[230].
4. О послушании и старчестве. Письмо слишком затянулось, так что и на сей раз я вынужден отложить беседу об этом, так как хотя и немногое я хотел Вам сказать, но все же понадобится, быть может, одна или две страницы[231], а я хочу закончить это письмо, так как уже не располагаю временем.
5. О «выпытывании». Простите меня, я уже сказал Вам об этом и, кажется, в слишком грубой форме, так что боялся, что опечалил Вас.
6. Говорить по этому вопросу я не собираюсь много вообще, но скажу, что я вовсе не думаю считать Католическую Церковь «какою — то светскою, земною организацией)», а если говорю о них, что они «оземленились», то это по сравнению с тем, что мне дал Господь узреть в Православии; надеюсь, что и Вам Господь даст познать, что они «оземленились»[232]. Эта «земля», или «человеческое», проникло во всю жизнь Католической Церкви. Говорить об этом мы не будем, потому что поневоле увлечемся к обсуждению того, что уже многими обсуждено и изложено вполне обстоятельно и что Вы, несомненно, читали. Нелепо, когда при защите своей Церкви кто-либо обвиняет другую в вещах преходящих и несущественных, как, например, недостатки в личной жизни клира, обряды и тому подобное. Но в католичестве (по сравнению с Православием) есть много существенных погрешностей, как в догматическом отношении, так и в духе ее жизни церковной (духовной). Взгляд на покаяние и исповедная практика не согласны с духом Христовым (как я это понимаю), и это в связи с неправильным пониманием дела искупления человека. Какой — то «земной», «юридический» подход к решению этих вопросов. Неправильности и даже просто грубые заблуждения в нравственно — аскетической жизни признаются благодатными, канонизованы как таковые (стигматизация, например), в то время как попирается, осмеивается, отвергается умное делание православных аскетов, а некоторые святые отцы, наиболее преуспевшие в сем умном делании, признаны за особо злостных еретиков (например, божественный Григорий Палама).
Но Вы увидите, что то умное делание, о котором учит православная аскетика, — существовало в Церкви во все века и многие из святых древней Церкви до разделения писали об умной молитве, а еще большее число их занимались и восходили до последних доступных на земле благодатных состояний. Святые Иоанн Златоуст, Григорий Богослов, Исихий Иерусалимский (ученик Григория Богослова — в начале V века († 433) жаловался уже на «умаление и оставление умного делания»[233]), Иоанн Лествичник, Варсануфий Великий, авва Дорофей и другие.
Старец отец Силуан запрещает нам занимать свой ум разбором учений Православной и Католической Церквей и сравниванием их; говорит, что нужнее нам и полезнее молиться чистым умом. Уклонившись в некоторой мере от его совета, я погрешаю, но добавлю еще, что, быть может, Вы будете иметь возможность познакомиться с учением о несозданном Свете. Сказал, что пришло на ум из того, что мне кажется более существенным и мало вспоминаемым апологетами Церкви.
229
MSB добавл.: «Относительно Вашего замечания о том, что «при близком знакомстве оказывается, что внешнее благочестие ‘бытового православия’ — ужасная пустота», — уместным мне кажется сказать здесь по той причине, что как «неверие», так и чувство «пустоты» происходят от одного и того же, то есть являются следствием умаления в нас благодати. Это может дойти даже и до того, что и в самом богослужении человек не увидит духа, а будет мучительно ощущать «пустоту» и «внешность». На самом же деле обряды, обычаи и традиции в церковной жизни, воспринятые общим церковным сознанием, являются как бы живыми символами, сосудами, в которых сохраняется дух благочестия отцов наших. Я не хочу преувеличивать их значения, но и не могу смотреть на них, как на нечто пустое. Особенно важно нам чувствовать их смысл в таинствах, где внешние формы, действия являются символами невидимого. Это все известно Вам, но всем этим хочу только сказать, что когда благодать с нами, то все сие бывает полно жизни и глубокого смысла, а когда мы не имеем такого ощущения, то это значит, что мы теряем благодать и нам нужно молитвою и вниманием внутренним снова стяжевать ее. Что же до Вашего желания «жить там, где Православие здорово и живо», то кто из нас не желает этого, когда в душе нашей появляется живое чувство страха Божия и искреннее желание служить Богу при сознании вдобавок своей немощи и духовной болезненности. Правду скажу Вам, что когда у меня загорелось сердце, то томился я жаждою жить там, где вокруг святые, потому что благочестивое чувство страха Божия делает для человека мучительным быть свидетелем нечестивой жизни (посмотрите, что говорит апостол — 2 Пет.2:8). Вполне разделяю Ваше желание, но должен сказать, что полного удовлетворения я не нашел и здесь, на Афоне. А какой из этого выход, этому меня старец отец Силуан научил, а я от Вас не скрою, в надежде, что если не сейчас, то позднее Вы оцените по достоинству совет старца. Он говорит, что пророк Давид в псалме пишет: «
230
MSB добавл.: «О помыслах очень хорошо и подробно с длинною последовательностию пишет епископ Игнатий Брянчанинов, об этом многое можно найти у аввы Варсануфия — и у других святых отцов».
233
См.: Прп. Исихий Иерусалимский. Душеполезное и спасительное слово к Феодулу о трезвении и молитве. Гл. 1. — Добротолюбие. В 5 т. Т. 2. М., 1895. С. 157.