Должно быть, потому, что Полине пришлось вступить в нравственный и психологический поединок с Анной Ивановной, ей через многие годы удалось так точно все припомнить, нарисовать поразительный портрет несметно богатой московской барыни, оградившей себя от мира, от его болей и радостей, заменившей подлинную жизнь выдуманной, с причудами и театрализованными ритуалами. Ее богатства были столь велики, что она могла позволить себе и не такое: единственная дочь Ивана Варфоломеевича Якобия (в годы царствования Екатерины II был он наместником Сибири, иркутским губернатором и не брезговал ни взятками, ни казнокрадством и, как говорится в "Иркутской летописи" П. И. Пежемского и В. А. Кротова, "пробыл на этом посту шесть лет, удален от должности и подвергнут ответственности"), Анна Ивановна унаследовала его деньги, имения, горы серебряной и золотой посуды, сундуки с драгоценными сибирскими мехами, китайским шелком. Богатство ее удвоилось после замужества. Будучи девицей весьма разборчивой, Анна Ивановна довольно поздно сочеталась браком — почти в сорок лет. Муж ее — отставной капитан — вскоре умер, оставив Анну Ивановну наследницей своего состояния. Нежелание претерпевать даже самые малые огорчения дошло у этой барыни до того, что, когда погиб на дуэли ее сын Григорий, ей решились сказать о его смерти только через год!
Анна Ивановна любила заезжать в магазины, где никогда не утруждала себя длительными расчетами. Если ей нравилась ткань — она покупала всю штуку, сколько бы метров в ней ни было: дабы у других дам высшего света не появилось платья из такого материала. Естественно, что модный магазин Демонси, где демонстрировались парижские моды, не мог не привлекать ее внимания. И вполне возможно, что иногда ее сопровождал Иван Александрович — во всяком случае, в середине 1825 года француженка Полина Гебль, старшая продавщица магазина Демонси, была уже знакома с поручиком кавалергардского полка Иваном Александровичем Анненковым.
Ему было двадцать три года, ей — двадцать пять. Он воспитывался дома, его преподавателями были француз Берже и швейцарец Дюбуа, затем Иван Александрович слушал лекции в Московском университете, но, не закончив курса, решил сдать экзамен при Главном штабе и вступить в привилегированный кавалергардский полк.
Известный историк М. С. Семевский, знавший Анненкова, гостивший у него после возвращения Ивана Александровича из Сибири, так описывает юного декабриста:
"То был красавец в полном смысле этого слова не только в физическом отношении, но достойнейший в нравственном и умственном отношении представитель блестящего общества гвардейских офицеров 1820-х годов. Отлично образованный, спокойного, благородного характера, со всеми приемами рыцаря-джентльмена, Иван Александрович очаровал молодую, бойкую, умную и красивую француженку, та страстно в него влюбилась и, в свою очередь, крепкими узами глубокой страсти привязала к себе Ивана Александровича Анненкова".
Впрочем, к ухаживанию красавца поручика молодая француженка отнеслась поначалу недоверчиво. Ее смущали разговоры, которые вели ее соотечественницы о характере русских мужчин: "мужчины русские так лукавы и так изменчивы", но более всего ее тревожила мысль, что Анна Ивановна ни за что не позволит ему жениться на бедной и незнатной девушке, а у Ивана Александровича не хватит мужества противостоять воле матери, которая одним росчерком пера лишит его наследства, откажет в деньгах. Романтически настроенный юноша был, однако же, настойчив, уговорил Полину отправиться с ним в путешествие, в деревню, где ждал их, оказывается, священник и были уже подготовлены свидетели, чтобы их тайно обвенчать. Но Полина, представляя мать своего горячего поклонника по рассказам и личным впечатлениям, не решилась на такой шаг — природное благоразумие говорило ей, что ничего хорошего из тайного венчания не выйдет, — мать придет в неистовство.