— Очень просто. Быстрота у вас идет в ущерб четкости. Торопитесь и сильно искажаете знаки. Где тут разобрать ваши каракули! Повторите еще раз, только медленней.
Теперь руки Петра двигались плавно, неторопливо. И с соседнего корабля ему ответили. Завязался долгий беззвучный разговор.
На разборе командир похвалил Ильичева за упорство и старательность.
— Я понимаю, — говорил он, обращаясь к Петру, — вам хотелось действовать в быстром темпе. Но потерпите. Со временем, после настойчивых тренировок, и это придет. — Он обвел взглядом всех. — На предыдущем занятии я говорил, что сигнальщик — глаза корабля. Скажу больше: не только глаза, но и язык. Изъясняется он по-особому: днем флажками, ночью световой сигнализацией. Очень точный язык… Вот вы и вдумайтесь в это.
С той поры Петр Ильичев стал считать сигнальщика одним из самых нужных людей на корабле.
Заветная мечта юных лет превратилась в действительность. Флотская служба Ильичева проходила в учебном подразделении, расположенном у самого моря. Петр готов был часами любоваться изменчивым цветом воды, слушать музыку волн, набегающих на берег. Его мысли уносились туда, где на горизонте край моря сливался с небом. Море казалось бескрайним и добрым.
Но однажды он вполне осознал его грозную силу. Это случилось во время занятий по гребле.
Шлюпка ушла далеко от берега, и тут как-то сразу вдруг изменилась погода. Подул резкий ветер, волны увеличивались с каждой минутой. И таким беспомощным почувствовал себя Ильичев перед разбушевавшейся стихией! Особенно когда шлюпка начала взлетать на гребни волн, а потом проваливаться куда-то вниз.
Стиснув зубы, Петр греб, стараясь попадать в лад взмаха весел остальных товарищей, но волны мешали, и весла то глубоко зарывались в воду, то скользили по запенившимся гребням воли.
Командир то и дело выкрикивал:
— Навались! Разом!
А на берегу он заметил:
— Это еще ничего, на море и не то бывает.
— Да, веслом авралить — не ложкой тралить, — глубокомысленно изрек один из матросов — кок.
— По морю плыть не кашу варить, — в тон ему произнес командир.
Это вызвало общий смех. Началось безобидное подтрунивание друг над другом, подначки, на которые моряки такие мастаки.
— Як шлюпка лагом к волне стала, я вдруг чую — дробный стук, — заявил Сидоренко. — Пошукал и вижу — у Ильичева коленки дрожат…
— А мне послышалось, вроде твои зубы дробь отбивают, — парировал Петр.
— Не растерялся один Додух: достал сухарь и грызет, — припомнил кто-то.
Они и потом еще долго обсуждали это событие.
Давно прошло то время, когда с непривычки у Ильичева ломило плечи, ладони покрывались мозолями. Теперь шлюпка легко, будто сама собой, скользила по водной глади. Петр всегда помнил боцманскую науку: «Лучшая школа воспитания матроса — море».
…Ночь. Не спят лишь часовые дальневосточных рубежей. В дозорах и секретах пограничники чутко вслушиваются в шорохи ночи. Вахтенные на кораблях пристально осматривают морские просторы. Заступили на посты молодые матросы Калябин, Ильичев, Сидоренко.
Перед караульным помещением выстроилась первая смена. Разводящий командует:
— Справа по одному — заряжай.
Слышно звонкое щелканье затворов. Разводящий проверяет подгонку снаряжения, внешний вид матросов.
— Направо! Шагом марш!
Смена идет на посты.
В ночи раздается громкий оклик:
— Стой, кто идет?
— Идет разводящий.
И опять тишина…
Вот заступает на пост матрос Ильичев. Замерли удаляющиеся шаги разводящего и караульных. Петр остался один.
Медленно тянется время в одиночестве. Часовой время от времени обходит объект, присматривается к каждому дереву, кустику, пню, прислушивается к шорохам и звукам.
А ночь холодна. Сейчас бы в теплую постель… С непривычки клонит в сон, разомлевшее тело тянет к земле. Стараясь не поддаваться этой слабости, Петр ускоряет шаг.
Вдруг какой-то шорох. Ильичев быстро оглядывается. Хруст веток под ногами становится все явственнее, показываются силуэты людей.
— Стой, кто идет?
— Начальник караула со сменой.
Желтый свет фонаря выхватывает из темноты знакомые черты.
— Начальник караула ко мне, остальные — на месте…
Когда он возвратился в подразделение после смены караула, уже светало. Первым его встретил Додух.
— Привет, земляк! — кивнул Додух. — Целые сутки тебя не видел. Как живешь-можешь?
— Нормально.
— А все-таки?
— Говорю же, нормально.
— Все-таки трудно было? — не унимался Додух. — Первый раз да в такую ночь…