«Когда опасность гибели угрожает в море, приходится выбрасывать в море даже и ценный груз, чтобы спасти самое драгоценное. Нелегко принять такое решение, которое связано с готовностью принять за него всю ответственность, но его иногда неизбежно становится принять. И когда, волею Божьей, жребий мученичества сменяется снова жребием исповедничества, пред ним встала необходимость сосредоточить все силы на одном - обличении и разрушении лжецеркви, оставив всё прочее, и подчинить одной этой основной цели свой образ действий.
Это потребовало новых самоопределений, которые трудно поддаются пониманию и смущают некоторых и ныне. Патриарх не мог, конечно, изменить своего отношения к тем действиям советской власти, которые представляют собой неслыханное и свирепое гонение на всё святое и вдохновляются сатанинской ненавистью к Богу, антихристовой злобой ко Христу. Патриарх, пред лицом всего мира, осудил эти действия власти, причём сначала, когда никто ещё не верил действительности этого чудовищного и противоестественного строя, и патриарх готов был хотя бы своей жизнью дать освобождение народу. Когда стал выясняться затяжной и длительный характер болезни русской государственности и патриарх счёл необходимым признать эту длительность, считаться с этим и, подчиняясь факту, как первохристиане подчинялись факту нероновской власти, всё своё внимание и энергию сосредоточил на обличении и искоренении живоцерковного раскола. Это сужение фронта, невольное и очевидное, неизбежное, стоило патриарху принятия некоторых решений, словесных жестов в сторону советской власти, причём, конечно, в царстве лжи и насилия никогда нельзя добиться истины и узнать подлинный ход событий. Посему здесь приходится судить только по общему смыслу факта, но не по тексту тех документов, которые публикуются от имени патриарха.
В этой кажущейся уступчивости патриарха следует видеть его новую и последнюю пастырскую жертву ради своих овец: вместо мученической славы внешнее умирание и бесславие примирения. Но эта новая жертва, это юродство Христа ради ещё больше, кажется, возвеличили имя патриарха: народ принял сердцем то, что родилось из сердца любящего.»
О своем положении святейший говорил:
- Лучше сидеть в тюрьме, я ведь только считаюсь на свободе, а ничего делать не могу, я посылаю архиерея на юг, а он попадает на север, посылаю на запад, а его привозят на восток.
Однажды в тот час, когда верный келейник патриарха, который был вместе с ним ещё в Америке, Яков Анисимович Полозов, не ушёл домой, как обычно в этот день, в покои патриарха проникли неизвестные, раздался выстрел. Полозов был убит. Ясно было, что пуля предназначалась не ему...
Патриарх настоял на том, чтобы Полозова похоронили рядом с храмом в честь Донской иконы Божией Матери в Донском монастыре. Власти противились даже и этой воле Всероссийского патриарха. Но Святейший сказал кратко:
- Он будет лежать здесь.
Так они и лежат под землёй рядом, а на земле их отделяет друг от друга стена храма, внутри которого - гробница патриарха.
25 марта (7 апреля) 1925 года, в день Благовещения Пресвятой Богородицы, святейший патриарх Тихон, одиннадцатый патриарх России, скончался.
«Часов около десяти вечера святейший потребовал умыться и, с необычайной для него строгостью, «серьёзным тоном», к которому я не привык, - рассказывал его келейник (Константин Михайлович Пашкевич), - сказал:
- Теперь я усну... крепко и надолго. Ночь будет длинная...
Минута проходила за минутой. Святейший лежал с закрытыми глазами. После маленького забытья святейший открыл глаза и спросил:
- Который час?
- Без четверти двенадцать.
- Ну, слава Богу, - сказал святейший, точно только этого часа он и ждал, и стал креститься. - Слава Тебе, Господи! - сказал он и перекрестился. - Слава Тебе, Господи! - повторил он и снова перекрестился.- Слава Тебе, Господи! - сказал он и занёс руку для третьего крёстного знамения...
Патриарх всея России, новый священно-мученик за веру православную и Русскую церковь, тихо отошёл ко Господу». (Из рукописи протоиерея Н. «Кончина и погребение патриарха Тихона»).
На Вербное воскресенье - в праздник Входа Господня в Иерусалим - состоялось погребение патриарха. Море народа пришло с ним проститься. Миллион человек прошёл мимо его гроба. Люди из разных мест России съехались - хотя в газетах сообщение появилось слишком поздно.
«С самого начала Собор и народ любили своего отца, - писал протоиерей Сергий Булгаков.- Здесь осуществилось то отношение между пастырем и пасомыми, которое характерно для Православной церкви, отношение не страха или строгой дисциплины, но отношения любви - любви в послушании и послушания в любви...