Драган лично принимал участие в обстрелах хорватского Дубровника в начале 90-х годов. Именно тогда что-то, казалось, надломилось в нем окончательно, и на смену предательской, шевелящейся где-то в глубине сердца жалости к врагу неожиданно пришел азарт. Припав к земле, почти оглохнув от грохота орудий, задыхаясь от переполнившего воздух жара, он с исступлением вглядывался сквозь дым, достигли ли цели его выстрелы. Он видел, как залпы артиллерии вихрями врывались в Дубровник, и вековые стены послушно проглатывали в себя разгоряченные полетом снаряды, трескались, проседали, выкрашивались, но стоически держались, оставаясь стоять с вбитыми в камни снарядами и бомбами, словно с пулями в груди. Некоторые из них все же не выдерживали и, пропаханные сербскими снарядами, разлетались смертоносным фонтаном камней по площадям, накрывая шквалом осколков узкие лабиринты улиц. Драгану казалось тогда, что он слышал вопли перепуганных хорватов и звон бьющегося в окнах стекла — и он хохотал, откидываясь назад, вдохновенно и победно.
Порой, вспоминая былые дни, Милетич был готов к тому, чтобы взяться за оружие и собственноручно выстрелить, к примеру, прямо в голову премьер-министра республики Ивицы Дачича, собственноручно подписавшего договор о нормализации отношений с Приштиной, и тем самым признавшим независимость Косово. Однако единственное, что смог предпринять в таких условиях Драган — это воспользоваться приглашением своего старого друга Небойши Радича и пойти три года назад на митинг протеста против этого договора к зданию парламента в центре Белграда. Именно этот митинг окончательно изменил его жизнь.
Тысячи людей собрались тогда на площади, и небо над ними рвалось от развевающихся на ветру флагов: сербских и русских. Отличные друг от друга только эмблемой и порядком полос, они переплетались, закрывая собою солнце, сливались в единое полотно и вновь распадались на отдельные рассыпанные повсюду куски ткани. Милетичу казалось, что каждое сказанное здесь слово вплетается в ткань истории. Крики «Косово» гремели над собравшимися, невзирая на немую цепь полицейского кордона. Драган вглядывался в лица людей, и каждый из стоявших здесь был ему дорог, как брат.
По чьему-то сигналу толпа взорвалась криками: «Издая!» Издая! Предательство! Драган стоял рядом со своими собратьями, не способный надышаться до конца воздухом свободы и борьбы, и повторял, как заклинание, «издая». «Kosovo je srce Srbije, srce Srbije, srce Srbije!». Воздух взорвался этим скандированием, повторяя на разные лады: «Косово — это сердце Сербии». Древний «Марш на Дрину» звучал над людьми, как и почти сто лет назад. Гремели выступления, и толпа подхватывала лозунги, разнося их над всем центром Белграда. Кто-то стал называть имена продажных политиков, и толпа освистывала их. Драган радостно хохотал. Свисты, слова, грохот музыки смешались в единое пространство звуков и картин. Сердце Сербие! Сердце Сербие! «Марш на Дрину» вдохновлял и звал к новым подвигам.
— А что означает «издая»? — услышал Драган чей-то голос сзади, пробившийся через рев толпы, и говоривший не на его родном, но на таком знакомом ему русском языке.
— Предательство, — донесся до него ответ Небойши. — «Издать» по-сербски означает «предать».
— Руссия? — не выдержав, Драган повернулся к говорившим.
— Да, — широко улыбнулся незнакомец. — Россия.
Поперхнувшись словами, Драган с восторгом смотрел на русского брата, поддержавшего их борьбу в этот трудный час. Российский гость несколько секунд изучающе смотрел на его светящееся от счастья лицо, а затем вновь улыбнулся и протянул сербу маленький значок с изображением темно-малинового цветка.
Драган жадно схватил подарок. Ошибки быть не могло — на значке был он, Косовский божур, легендарный цветок, который, согласно преданию, расцвел после знаменитой Косовской битвы 1389 года на крови погибших воинов. Хотя пластмасса значка была холодной, Драгану показалось, что она обожгла его ладонь, словно до сих пор была полна горячей крови древнего князя Лазаря Хребеляновича.
— Приходи завтра на службу в Николаевский монастырь, это за городом, — неожиданно продолжил русский. — И надень этот значок. Только не опаздывай. Понял?!
Слегка озадаченный, Драган перевел глаза на Небойшу, но тот лишь довольно кивнул. Не колеблясь больше ни секунды, Драган вытянулся по старой привычке армейского спецназа, и отрапортовал по-русски: