Но на Федора героический облик Ивана впечатления не производил. Он видел за его тяжелым взглядом и решительным подбородком неприкрытый цинизм — настолько грубый и прямой, что он невольно вызывал подозрения о какой-то глубинной неуверенности, затаенной в недрах Ваниной души. Его молодой коллега словно специально старался казаться беспринципным и хладнокровным, деловым и даже немного блатным, словно все еще побаивался, что в нем останется нечто крохотное, не охваченное этой новой, годами культивируемой личиной.
Все это Федор уже видел раньше, во время своих командировок в Дагестан, еще до перевода в разведку. Вот такие же молодые парни тогда напивались после очередных операций, пытаясь забыться от рвущих сердце впечатлений своих первых убийств. Они балагурили, непристойно шутили, иногда насиловали местных девчонок, если дело было в отдаленных селах. А затем они привыкали, и становились такими, как Иван — холодными, насмешливыми и непробиваемыми профессионалами. Глядя на них, Федор был рад, что пробыл в Дагестане совсем недолго. «Мокрая» работа была не по его части, и его цинизм все же отличался от этой привыкшей убивать машины в человеческом облике.
— Ты думаешь, у нас все получится? План рисковый до безумия, компонентов очень много, и любой сбой, любая утечка информации может привести к провалу. А провал в такой авантюре… Ты хоть понимаешь, чем это грозит? — осторожно начал Федор.
— Вот потому и нужно все взвесить максимально тщательно, чтобы не было никаких изъянов. У америкосов получается, а мы чем хуже?
Федор тактично не стал уточнять, чем именно Ваня и его соратники были хуже. Вместо этого он откинулся на спинку стула и скептически спросил:
— Если все и получится, что это нам даст?
— В смысле? — Ваня уставится на него.
— В прямом. Стоит ли игра свеч? Какие проблемы у нас будут в случае провала, я себе очень хорошо могу представить, а в случае удачи? Ну, не вступит Черногория в НАТО. Дальше что?
— Ну как?! — Иван выглядел ошарашенным. — Здесь будет наша зона влияния. Наш плацдарм в подбрюшье НАТО.
— Это все я понимаю. А дальше?
— Да какая разница? — раздраженно оборвал его Ваня. — Россия и США играют по всему миру в войнушку чужими руками. Так всегда было и будет. Я приказы не обсуждаю.
— Верно, — одобрительно кивнул Федор — так, как будто только что закончил проверку новичка. — Расскажи лучше, как обстоят дела на Донбассе? Ты ведь только оттуда?
И Ваня охотно принялся рассказывать, довольный, что с Федором, в отличие от сербов, ему не нужно было держать марку, притворяясь непобедимым и безупречным. Его непосредственным начальником Аверин тоже не был, и потому Иван позволил себе расслабиться, лишь изредка сдерживая желание излишне покритиковать начальство.
Федор, долгое время проведший под недипломатическим прикрытием, среди гражданских людей, тоже отвык от неформального общения со своими, необремененного предосторожностями. Впрочем, своими ли? После произошедших в его жизни перемен, ему самому было интересно, сможет ли он воспринимать бывших соратников по-прежнему, как часть привычного мира и органичное продолжение его самого?
Впрочем, Федор прекрасно понимал, как опасно было предаваться ненужной рефлексии именно сейчас, отслеживая то неуловимо новое, что появилось в нем и стояло теперь невидимой стеной между ним и Иваном. Неважно, был ли Ваня для него по-прежнему «нашим», или его поступок и все, что предшествовало и последовало за этим поступком, навсегда отрывало его от прошлого, закрывая саму возможность дороги назад. Важно было лишь то, что он слишком хорошо помнил это прошлое, и отдался сейчас надежной канве воспоминаний, зная, что она безошибочно подскажет ему каждое слово и движение намного лучше, чем самая тщательно отрепетированная роль.
Глава 13
Москва, Россия, лето 2000 года
То, что Серега пришел не просто так, было сразу видно по его лицу.
— Слушай, поможешь нам труп искать? — спросил он вполголоса, воровато заглядывая через плечо друга в квартиру и пытаясь понять, не слышали ли Ванькины родители эту, без сомнения, пугающую фразу.