Ральф Хиггинс взглянул на нее встревоженно, немного участливо и, как ей показалось, вполне естественно. Неестественным были только его глаза — стальные, резкие, едва скрывающие затаенную в них ненависть, совершенно не вязавшиеся с остальным его обликом. Он совершенно не умел лгать, ее клиент. Бывший клиент. Клиент, чье доверие она предала.
— Ральф, я была в России, — осторожно начала Кристина. — Встретилась там с некоторыми людьми. И… они сказали мне, что у тебя появилась девушка.
— Они? — вскинул брови Хиггинс. — Как они могли об этом узнать? Кто они такие?
Он едва сдерживался, и это пугало Кристину больше всего на свете. К чему эта попытка казаться хладнокровным, для кого он разыгрывал этот спектакль?
— Они узнали об этом сами, по своим каналам, через своих друзей в Черногории. Я не знала этого. Они все нашли сами. Оказывается, они давно за тобой наблюдают. И со мной они стали разговаривать только потому, что видели, что ты ко мне обращался.
Эта идея осенила ее мгновенно, прямо в процессе разговора. Страх, вызванный исходившей от самого облика Хиггинса мрачной ненависти оказался сильнее чувства вины, и его искра неожиданно возродила все привычные ей механизмы самозащиты. Зачем она пришла сюда, о чем думала, на что надеялась? Волна отчаяния захлестнула сердце, всколыхнув притупившийся было инстинкт самосохранения. Ну конечно! Она скажет, что российская разведка давно следила за Хиггинсом, и впервые вышла на Кристину только в Москве, надеясь завербовать ее. Но она, Кристи, вместо вербовки решила сообщить обо всем Ральфу. Тогда, может быть, она еще сможет вернуться в Штаты, и даже, смешно сказать, получит благодарность от властей!
— Ты часто ездишь в Россию? — вместо этого спросил Хиггинс. Казалось, он ничуть не удивился ее информации, и эта его реакция — ненормальная, неестественная реакция — более всего выбивала ее из колеи. Стараясь ни в коем случае не терять самообладания, Кристи ответила:
— Очень редко. Я не была там одиннадцать лет. Я просто чувствовала, что что-то происходит. Словно круг смыкается вокруг меня. И все эти странности с твоей семьей… Я хотела разобраться. Обновила паспорт и поехала домой. И там они подошли…
— Русские спецслужбы?
— Да.
— Чего они хотели?
— Они сказали, что у тебя появилась девушка. Хотели, чтобы я разрушила ваши отношения, потому что я могу на тебя влиять. Как я поняла, если эта девушка не бросит тебя, они могут убить ее. Теперь я поняла, что это они убили твою семью. Я не знала этого раньше, но после того разговора все встало на свои места. Если они убили твою жену, то могут уничтожить и эту девушку. Я решила, что должна тебя предупредить. Я очень рискую. Если они узнают…
Она почти не лгала сейчас. Ведь все так и было, верно? Она все окончательно поняла только после разговора с сестрой. Все ее прошлые подозрения, ошибки, преступления и недосказанности, весь тревожный морок последних месяцев, приступы паники, разговоры с Женей — ничего этого больше не было. Это не могло иметь значения перед лицом окончательно открывшейся ей правды — той правды, с которой она не могла больше спорить. Почему он цепляется к ее словам, неужели не видит, как прошлое меркнет и теряет смысл в сравнении с настоящим? Что бы она вчерашняя ни делала раньше, какое значение это имеет для нее сегодняшней?
— Значит, они следили за мной раньше, чем узнали про тебя? И про мою семью узнали благодаря своей слежке? Не ты им сообщила? — с напором спросил Хиггинс.
— Я ничего им не сообщала, я даже не знала о них до поездки в Россию! — возмущенно крикнула Кристи. Перепуганная, загнанная в угол и оттого особенно отчаянная, прежняя Кристина яростно дралась за свою жизнь и свободу. — Ральф, о чем ты?
Она должна перейти в наступление и отбить его необъяснимо жесткие атаки. Она не должна позволить, чтобы то, что делала прежняя Кристи, испортило ее теперешний выбор! Она будет стоять до конца. Она ничего не знала!