— Вы ведь не из полиции? — только и сказала она.
— Как видите, нет.
— Я не знала, что семья Ральфа погибнет, — глядя ему прямо в глаза, сказала Кристина. — Понимаете? Это правда. Самое страшное в том, что я действительно не знала.
— Я так и думал, — сочувственно кивнул он.
Кристине внезапно стало легче от ясной догадки: он уже знал про нее все или почти все. Ей не нужно было больше лгать и притворяться, лукавить и выкручиваться. Ей стоило сказать лишь одну фразу, и он понимал ее без слов. Никаких мучительных признаний и тяжелых рассказов. Просто пара слов.
— Я гражданка США, — напомнила она.
— Знаю. Поэтому с вами буду разговаривать именно я.
Она кивнула. Он провел ее в другой номер этого же отеля, где уже не было толпящихся полицейских и ослепленного горем Хиггинса. Она присела на край дивана, удивляясь тому, что все еще находится не в тюрьме.
— Вас действительно зовут Питер?
— Нет, Деррик. Удивлен, что вы вообще запомнили это имя.
— Я много раз хотела вам позвонить.
— Да, это было бы лучшим решением.
— Но я действительно не знала, что сказать! — выпалила она. — Хотя это моя вина, конечно. Я должна была догадаться, на кого работает Женя. ФСБ — это гораздо больше похоже на нее, чем страсть к деньгам. Я должна была понять! Но почему-то в самом деле не понимала…
— Вас интересовали только деньги?
— Не только. Я не хотела, чтобы люди сохраняли отношения, которые их мучают.
— И по какому принципу вы определяли, что отношения не стоит сохранять?
И она начала рассказывать ему все: о Майкле Уоррене и ее первом в жизни столкновении с психологической тиранией, о проблемных клиентах, о предложении Джеки, о том, как нарушая все каноны профессиональной этики, передавала данные в Россию, о последнем визите сестры в Сан-Франциско, о Владимире из консульства и разговоре в Москве. Он не перебивал ее, только задавал иногда уточняющие вопросы: имена клиентов, примеры информации, которую Кристина передавала Джеки, суммы вознаграждений.
— Я никогда не интересовалась личностями этих «невест», — виновато закончила Кристи. — Старалась не касаться этого. Просто не знать.
— Сколько времени, вы говорите, прошло с момента основания агентства до того, как ваша сестра стала работать на разведку?
— Если верить Жене, примерно год-полтора. И у нее до сих пор остается множество обычных клиенток.
— Вся ваша клиентская база осталась в сгоревшем компьютере?
— Да.
— Но вы ведь можете восстановить по памяти, с кем именно работали помимо Хиггинса.
— Конечно, по крайней мере, в последнее время.
Они замолчали. Кристина смотрела в пол и ощущала пустоту — равнодушную опустошенность впервые за много лет выпотрошенной до основания души.
— Я не верила, — тихо произнесла. — Ни в любовь, ни во все эти глупости. Думала, что отношения легче сохранить, если есть какая-то другая цель, помимо отношений. А вы верите?
— Не знаю, — пожал плечами Деррик. — У меня есть цель — защитить мою страну и тех людей, которых вы поставили в опасность, возможно, в смертельную. И еще обрекли на то, чтобы пережить предательство от людей, которых они примут за самых близких. Впрочем, это уже лирика. У меня остался только один вопрос по всей этой истории. После визита в русское консульство вы звонили Асэми Сато. Зачем?
— Хотела узнать, что стало с ее дочерью, — покраснев, ответила Кристи.
— И что же?
— В колонии ее обратили в христианство — какая-то протестантская деноминация, я точно не знаю. Она раскаялась и все переосмыслила. Ее мама сказала, что Джен стала просто другим человеком.
— Да, интересно, — только и произнес Деррик, пожимая плечами. — Люди иногда и правда способны меняться…
Глава 19
Отстреливаться из здания было трудно: плотный обстрел мешал перегруппировке, а врывающиеся в задымленные окна огненные всполохи разлетались по полу очагами пожаров. Они возникали прямо под ногами — маленькие зловонные костры, упрямо прорастающие между людьми и теснившие их в и без того небольшом здании. Электричество во всем районе отключили еще вчера вечером, и аккумуляторы раций остались без подзарядки. Вся надежда была на стоящий во дворе дизель-генератор, но час назад вывели из строя и его…
Контртеррористическая операция? Да это самая настоящая война! Террористы уже начали обстреливать их посты из РПГ и подствольных гранатометов. Новый взрыв отбросил в сторону противогранатную сетку и мешки с песком. Они падали с глухим стуком, распарываясь и высыпая на пол свое содержимое. Некоторые попадали прямо на огненные языки, и те, не готовые к натиску песка, обиженно затихали, исходя ядовитым дымом.