Федор смотрел на него невозмутимо, а его мозг стремительно просчитывал варианты. Да, он вновь недооценил американцев — своих удивительных, таких предсказуемых на первый взгляд, и все же до конца непостижимых американцев. Впрочем, черногорцев он тоже недооценил. Деррик не соврал — он выполнил его просьбу и добился защиты для Невены. Кто же мог знать, что эта просьба окажется роковой?
Однако важно было понять, что делать дальше. Оружия у Федора не было, да оно и не было положено ему здесь в силу его легенды Ваня же наверняка был вооружен. Развернуться назад и броситься к обрыву? Но он уже слишком далеко отошел от края вслед за Иваном, практически до самой стены. Он понимал, что опытный боец Старчук не позволит ему добежать до края. Он, конечно, выстрелит, скорее всего, в ногу, ранит и просто не даст Федору сбежать так легко. И, словно в ответ на его мысли сбоку из арки в стене показался Драган Милетич, держа в руках обрез с глушителем. Сербский головорез стоял в двух шагах от него с оружием наготове.
— Видишь ли, мистер Аверин, — продолжал Ваня с сарказмом. — Обычно в таких ситуациях бывает долгая такая процедура. Крота долго-долго пасут, играются с ним, потом ловят с поличным, ну да что я тебе объясняю, сам ведь все знаешь. Но у нас же ситуация особая. Время поджимает. Вся операция, жизни всех наших ребят зависят от того, что ты, ублюдок, рассказал своим кураторам. Тебя ведь еще там, в Америке завербовали, да? И потому у меня к тебе деловое предложение. Если ты, гнида, сразу все рассказываешь, я дам тебе выбор — или сдаться и спокойно поехать домой в Лефортово, или спокойно пойти вон по той тропинке — и вниз. А вот если не рассказываешь, ты все равно умрешь, но очень мучительно. А главное, в процессе этих мучений ты все равно все расскажешь. Так что я на твоем месте выбрал бы рассказать сразу, — гадливо усмехнулся Ваня, наставляя на него пистолет.
Федор соображал лихорадочно, стремительно, ничем не выражая этого ни на лице, ни во взгляде. Он может успеть выхватить нож и метнуть его в Ивана, но тот, напряженный, как пружина, явно готов к этому. Ваня может увернуться, может выстрелить раньше, и стрелять явно будет не насмерть. А вот Драган Милетич подошел к нему близко — слишком близко. Федор понял, что это его последний шанс. Из-за зорко смотрящим за ним Вани у него не было времени на борьбу с Милетичем. Любая попытка выбить оружие, даже успешная, повлекла бы обязательную пулю от Ивана. Оставался только один, последний выход.
— Не делай глупостей, — предупредил Ваня, стараясь предугадать его действия.
Но то, что задумал Федор, было именно глупостью. Он должен молниеносно выхватить нож и броситься на Драгана, делая вид, что хочет его убить. Единственной его надеждой было то, что нервы старого сербского вояки не выдержат, и он пальнет в упор, убив его сразу, и лишив тем самым Ваню возможности устраивать пытки. Других вариантов быстрой смерти он для себя не видел.
Федор среагировал за долю секунды. Он напрягся и стремглав бросился на Драгана, на ходу выхватив нож. Страх и злость мелькнули в глазах серба, он вскинул обрез, и в тот же миг вместе с тихим звуком выстрела в грудь Федора ворвалась невыносимая, жгучая боль. Наверное, он закричал, падая на землю. Не чувствуя своего дыхания, захлебываясь в обжигающей боли, едва не теряя сознания Аверин почувствовал, как сильные руки переворачивают его на спину.