За соседний столик уселись два крестьянина. Они были навеселе, но шумно потребовали еще водки. Один из них пьяно икнул и горестно сказал:
— И-и... Жизня наша полушки не стоит. Слыхал, Емельяныч, вчерась ночью Кирилла Хромова того...
— Что «того»?
— Кокнули, вот те и что!..
Бирюков отхлебнул вина и сделал вид, что усиленно закусывает рыбой.
— Живой он, гутарят. В больнице мается...
— Вона что! И скажи на милость, ведь видал я его, как он в город собирался тулупы продавать.
— Х-а-а-рошие тулупы у него были! За мешок муки жизни порешили, а?
Бирюков допил вино и тяжело склонился головой на стол. Емельяныч с трудом пододвинул стул к соседу и заплетающимся языком предупредил:
— Т-с-с. Могут услыхать...
— Паря нализался. Вишь, носом клюеть. Гутарят, што Сенька его укокошил... И на базаре Сеньку видали...
«Какой же это Сенька? Здешний или «нет?» — думал Бирюков, продолжая прислушиваться к разговору соседей. Но мужики занялись водкой, потом заговорили о дождях не ко времени, о ценах...
И снова Бирюков шатался по шумной площади, но без толку. Пора было идти в хутор Бурковский проведать Орлика, договориться о ночевках.
И вдруг где-то поблизости заиграла гармонь. Захлебываясь, она выводила знакомый мотив. До боли сжалось сердце Бирюкова, нахлынули воспоминания... Служба со старшим братом в красном конном полку, жестокие схватки в гражданскую войну.
Бирюков невольно повернул на звуки гармошки. Из-за угла выскочили два всадника на взмыленных лошадях.
— Берегись! — крикнул передний.
Бирюков отпрянул к плетню. Его обдало горячим дыханием лошади и бурой пылью. Когда он подошел к большому дому, веселье было в разгаре. В кругу под задорные возгласы лихо отплясывали парень и девушка, высокая, стройная, с толстой светлой косой.
— А ну умори его, Наталья! — кричали со всех сторон. — Умори лешака длинноногого!
Девушка действительно уморила парня, но Бирюкова это мало интересовало. И здесь он ничего не услышал. Уже затемно он понуро побрел восвояси. Чей-то шепот привлек его взимание. Под развесистым кленом в густой тени дома стояли парень с девушкой.
— Ну, мне пора. Папенька заругает. Не провожай, не надо...
И девушка торопливо зашагала по улице. Бирюков узнал плясунью Наталью, и озорная мысль мелькнула у него в голове. Он вдруг преградил ей дорогу.
— Не страшно одной-то, а, Наташа?
— А чего бояться-то? — бойко ответила девушка.
— А вдруг грабители!?
— У меня брать нечего. — Усмехнулась она и вдруг строго спросила: — А ты-то откуда взялся?
— Был на базаре, да вот припозднился, твоею пляской любовался. Из города я.
— А в городе что делаешь?
Бирюков осторожно ответил вопросом на вопрос:
— Московскую улицу знаешь?
— Никакую не знаю. Я в городе еще ни разу не была.
Бирюков облегченно засмеялся.
— Ну, как соберешься, загляни ко мне, я продавцом в магазине...
Они дошли до перекрестка.
— Мне пора, — просто сказала Наташа. — Приходи еще... Мы каждый вечер собираемся.
— Постараюсь...
«Одно знакомство состоялось», — теперь уже весело подумал Бирюков, соображая, как докладывать начальнику...
— На первый раз неплохо, — сказал Акинтьев, выслушав первое сообщение. — Значит, Сенька, два всадника подозрительных, ну и, как ее там, Наташа, что ли?
Бирюков кивнул.
— Ну что ж, продолжай в том же духе...
4
Осенний вечер опускался на село. В голубеющей вышине курлыкали журавли. Бирюков переложил в карман куртки наган и, не торопясь, пошел к тому дому, где вчера встретил Наташу. На скамейке и на бревнах несколько парней и девчат, переговариваясь, лузгали семечки.
— Вечер добрый, — поздоровался Бирюков.
— Здорово, коль не шутишь, — за всех ответил высокий вихрастый парень. — Зачастил ты к нам.
— По ушки втюрился в Наташку лавочник, — бойко выкрикнула одна из девчат. Все засмеялись. «Значит, уже рассказала, — мелькнуло у Бирюкова. — Это неплохо».
Вскоре пришел прихрамывающий гармонист лет тридцати. Был он молчалив, но играл лихо. С его приходом стало веселее. Девчата пели, плясали...
Наташа пришла на вечеринку позже всех. Кивнув Бирюкову, она подсела к гармонисту и попросила:
— Сыграй мою любимую.
Гармонист растянул меха. Наташа запела:
Неожиданно послышался цокот копыт. «Что это? — забеспокоился Бирюков. — Опять всадники? Неужели? А может, простое совпадение. Не спеши. Думай, думай, Николай».