С вечеринки он возвращался с Наташей.
— Опять мне одному ночью идти, — удрученно сказал Бирюков. — Признаться, побаиваюсь грабителей.
— Не золото, случайно, носишь с собой? — насмешливо спросила Наташа.
— Кто же его знает: у меня на лбу не написано, золото я несу или пустые карманы протираю.
— А ты не бойся!
— Оно-то, конечно... Но, говорят, есть тут такой Сенька. Его все боятся...
— Подумаешь, Сенька, — протянула Наташа.
Бирюков уловил в ее голосе настороженность и снова спросил:
— А ты не боишься, что придут ночью и ограбят вас. Кого позовешь на помощь?
— Мой папенька смелый, он ничего не боится.
— Даже Сеньки?
Но Наташа не ответила и обернулась на окна своего домика. Сквозь щели ставен пробивался свет.
— Никогда не видел грабителей, только в сказках читал про разбойников, — сказал Бирюков. — Так и кажется, заросшие щетиной, огромные, страшные...
Девушка хихикнула, потом заговорщически прошептала:
— Я тебе как-нибудь покажу... Только ни-ни, понял? Ну мне пора, Коля, — сказала девушка. — Папенька ругать будет.
Они простились. Бирюков пошел по улице, потом свернул в переулок, остановился, прислушался, тихонько обогнул несколько дворов и. стал наблюдать за Наташиным домом.
Стукнула щеколда, из домика, покачиваясь, вышли трое, пересекли двор, вывели из конюшни лошадей, выехали в раскрытые Наташей ворота и исчезли за поворотом улицы.
...Долго сидели начальник оперативного отдела и Бирюков. Он думал, что его похвалят.
— Ты вел себя, как мальчишка, — неожиданно резко проговорил Акинтьев. — Она может передать отцу все. И тогда — пиши пропало. Назвал Сеньку, хотел посмотреть его. Что это за вопросы?.. — Он помолчал и уже помягче сказал: — Будем надеяться, что она не догадалась...
...С тяжелым сердцем провожал на этот раз Акинтьев молодого оперативника.
— На, возьми. Может, пригодится, — протянул он милиционеру гранату. — И будь осторожен. Близко к дому не подходи...
Весь вечер Бирюков провел с Наташей. Она сплясала разок-другой, а потом неожиданно предложила:
— Пойдем за околицу. Там пруд, вербы...
Девушка на секунду прильнула к Бирюкову. Он поколебался, но смело пошел за ней...
5
Ночью в Заплавном был совершен дерзкий налет на магазин. Сторож, ходивший домой одеться потеплее, по возвращении увидел вместо окна зияющий проем. Он выстрелил из ружья. В ответ бухнули выстрелы с противоположной стороны улицы. Из магазина выскочили двое. Сторож выстрелил еще раз. Один из грабителей упал, остальные вскочили в седла.
Раненого доставили к Акинтьеву. Грабитель кривился от боли, хотя рана была пустяковая: дробинка попала в колено.
— Ничего я не знаю, — твердил он. — Шел по улице и вдруг — стрельба. Вот мне и попало.
Два часа длился безрезультатный допрос.
— В камеру его!
Приглаживая черную густую шевелюру, Георгий Максимович подошел к карте. «Запропастился Бирюков! Молодой, горячий. Еще девица эта... Такая любому голову вскружит... А может, выследили парня? Да, на свинец напороться просто...
Не вытерпел Акинтьев, послал нарочного на квартиру к Бирюкову. Безрезультатно.
Дежурный положил на стол несколько донесений. Акинтьев быстро просмотрел их. Сообщали те, кто уехал неделю назад на задание почти во все уголки области. У них все пока было благополучно. Тем сильнее росла тревога за Бирюкова.
Вдруг дверь кабинета распахнулась. На пороге стоял улыбающийся Бирюков. Глаза у него ввалились, веки покраснели.
— Разрешите!
Начальник хмуро шагнул ему навстречу.
— Окрутила, видно, тебя девка. Забыл о задании? Садись и выкладывай. Иначе пойдешь под арест.
Бирюков опешил. Улыбку с лица как рукой сняло. Не такой встречи он ожидал.
— Зачем же так, Георгий Максимович, — обиженно сказал он и взял карандаш. — Смотрите, как все оборачивается. Вот домик Наташи, вот переулок, а здесь пруд, узкая плотина... Когда мы пошли с ней к пруду, она все время держалась в тени. Ночь-то лунная. Я заметил, что она вроде волнуется, вроде чего-то выжидает. Но виду не показываю. Про любовь на все лады долдоню. Уже вторые петухи пропели, когда она вдруг затянула свою любимую песню. Еще минут пять прошло, вижу, по плотине четверо на лошадях промчались и вот в этот переулок...
Бирюков ткнул карандашом в свой чертеж и выжидающе глянул на начальника.
— Так, так, проясняется дело, — оживился Акинтьев. — Значит, твоя Наташа...