-- Чистый русский спирт! Еще хуже для истинного немца, чем грибы!
-- Налейте! Нужно немедленно снять стресс! И уберите, наконец, со стола эту трухлявую гадость!
Февраль 1943 г.
Атмосфера в кабинете Мюллера веяла тревожностью. Настенные часы пробили ровно двенадцать раз. «Кремлевские куранты»: -- подумал Штирлиц. «Наивный дурачок»: -- ответил ему мысленно часовой гном.
Штандартенфюрер сильно осунулся за годы войны. Его глаза провалились глубже и стали более пронзительными. Штирлиц клевал своим соколиным носом, но всеми силами продолжал бороться с надвигающимся сном. Нужно было работать.
-- Вы плохо выглядите, штандартенфюрер. Вам нужно больше гулять, -- заявил Мюллер. -- Впрочем, я вас слушаю.
-- Все случилось совсем не так, как было запланировано, группенфюрер! -- выпалил Штирлиц, пряча виноватые глаза еще глубже. -- Наш гениальный фюрер грамотно спланировал летнее наступление на Сталинград. Он специально выбрал для атаки степные районы, где мало лесов и, соответственно, не растут проклятые русские грибы. Мы почти добились успеха, но наши доблестные войска вновь настигла суровая лапа судьбы!
-- Так, так, так, так... Что это за лапа такая? -- сурово спросил Мюллер, моргая ресницами.
-- Германские войска генерала Паулюса попали в «сталинградский котел»! Сталинград! Этот проклятый город находится посреди широкой русской степи. Представьте себе: голая безжизненная пустыня, особенно мертвой она становится зимой, когда лишь злые ветра колышут хиленькие пустоцветы. В этих гиблых местах не живут ни звери, ни птицы, и только песчаные тушканчики прячут свои глупые головки, услышав лязг железных немецких гусениц...
-- Хватит поэзии, ближе к делу! Что там случилось! -- нервно бросил шеф гестапо.
-- Когда армия генерала Паулюса оказалась в окружении, Эрих Майнштейн решил провести гениальную операцию Wintergewitter[2]. Эрих был уверен, что своими новейшими танками он прорвет вражеское кольцо и поможет окруженным дивизиям Паулюса.
-- Что же помешало?
-- Грибы, мой Генрих!
-- Что? Опять?! Где же взяли русские свои проклятые грибы в голой заснеженной степи?
-- Мы предприняли все меры, чтобы большевики не варили грибной суп! Наша артиллерия и авиация атаковали каждый видимый дым, чтобы помешать красным разводить костры, но...
-- Что?
-- У них есть еще какой-то способ заготовки грибов на зиму, о котором я пока не знаю...
-- Хм... Ладно. Только теперь не русские, а немцы оказались в окружении. Неужели, никак нельзя было прорвать блокаду армии Паулюса?
-- Несчастный случай тому виной. Передовой отряд Майнштена состоял из горячих финских парней. Эти безумцы решили выпить перед боев отвар из каких-то грибов, уверяя, что это сделает их бесстрашными и беспощадными...
Штирлиц умолчал, что это он лично кормил финских механиков-водителей отваром из красных мухоморов. Финны долго отказывались, но штандартенфюрер умел уговаривать.
-- Финны? А что там делили эти северные недоумки?
-- О, у них большая обида на русских. Во время последней войны Советы отобрали у Финляндии большой кусок Карельского перешейка, богатый лесными дарами. Каждый финский парень мечтает вновь попасть в свой чудесный родной лес.
Мюллер хмыкнул, но попросил продолжить доклад.
-- Я не знаю, Генрих, что послужило виной неудачи... -- Штирлиц развел руками. -- Обычная передозировка или неправильные грибы попались, но случилось непоправимое. Механики-водители начали страдать, пардон, неудержимой диареей. И трое из них умерли в момент дефекации прямо за рулями боевых машин.
-- Обосрались и умерли! Легко умереть героем! -- съязвил Мюллер.
-- Водителям еще повезло, а вот тем ребятам, что ехали вместе с этими больными, досталось не меньше. Они умерли от нестерпимого удушья, не сумев выбраться из танков на свежий воздух.
-- Ужас! Какой ужас!
-- Это привело к тому, что вся немецкая танковая колонна встала! И никто не смог в течении часа, ни вскрыть эти танки, чтобы снова завести, ни сдвинуть их с места с помощью тягачей. Майнштейн потерял драгоценное время и не сумел прорвать окружение армии Паулюса.
Мюллер встал и медленно подошел к железному бронированному сейфу. Трясущиеся руки группенфюрера не сразу, но нащупали ключом скважину, и на свет появилась бутылка шнапса.
-- Почтим их память, штандартенфюрер.
-- Почтим, разумеется...
Апрель 1945 г.
Мюллер устало прислушался. Настенные часы давно встали, не издавая никаких звуков. Часовой гном покинул их, ибо сказка о Великой Германии подходила к своему логическому концу.