Какъ только они оказались въ темнотe таксомотора, онъ обнялъ ее, шалeя отъ ощущенiя ея гибкой худобы. Она закрывалась руками и хохотала. Потомъ, въ номерe, когда онъ неловко вынулъ бумажникъ, она сказала: "Нeтъ, нeтъ, если хотите, завтра поведете меня обeдать въ шикарное мeсто". Она спросила, кто онъ, не французъ ли, и стала по его просьбe гадать: бельгiецъ? датчанинъ? голландецъ? И не повeрила, когда онъ сказалъ: русскiй. Далeе онъ намекнулъ ей, что зарабатываетъ жизнь карточной игрой на большихъ пароходахъ, повeдалъ ей о своихъ странствiяхъ, кое-что расцвeтилъ, кое-что прибавилъ и, описывая никогда имъ невиданный Неаполь, глядeлъ съ любовью на ея голыя дeтскiя плечи, на стриженую русую голову, и былъ совершенно счастливъ. Рано утромъ, пока онъ мирно спалъ, она быстро одeлась и ушла, выкравъ изъ его бумажника десять фунтовъ. "Утро послe дебоша", - съ улыбкой подумалъ Мартынъ, захлопнувъ бумажникъ, который поднялъ съ полу. Онъ облился изъ кувшина, устроивъ потопъ, и все улыбался, вспоминая прелестную ночь. Было немного жалко, что она такъ глупо {62} ушла, что больше никогда онъ ее не встрeтитъ. А звали ее Бэссъ. Когда же онъ вышелъ изъ гостиницы и пошелъ но утреннимъ просторнымъ улицамъ, то ему хотeлось прыгать и пeть отъ счастья, и, чтобы какъ-нибудь облегчить душу, онъ взобрался на лeсенку, прислоненную къ фонарю, изъ-за чего имeлъ долгое и смeшное объясненiе съ пожилымъ прохожимъ, грозившимъ снизу тростью.
XIII.
Второй нагоняй онъ получилъ отъ Зилановой, Ольги Павловны. Наканунe она прождала его до поздняго вечера и, такъ какъ полагала почему-то, что Мартынъ и моложе и безпомощнeе, чeмъ оказался на самомъ дeлe, разволновалась, не знала, что предпринять. Онъ объяснилъ, что вчера хватился адреса, а нашелъ его только сегодня въ мало посeщаемомъ карманчикe, и что ночевалъ въ гостиницe у вокзала. Ольга Павловна захотeла узнать, почему онъ не позвонилъ по телефону, и какъ называется гостиница. Мартынъ придумалъ хорошее, незаурядное названiе: Гудъ-Найтъ Отель, - и объяснилъ, что искалъ въ телефонной книжкe номеръ, но не нашелъ. "Эхъ, вы", - недовольно сказала Зиланова и вдругъ улыбнулась изумительно прекрасной улыбкой, совершенно преобразившей ея дряблое, унылое лицо. Мартынъ помнилъ эту улыбку еще по Петербургу, и такъ какъ онъ былъ тогда дитя, а говоря съ чужими дeтьми женщины обычно улыбаются, его память сохранила Зиланову съ сiяющимъ лицомъ, и {63} онъ на-первяхъ былъ озадаченъ, найдя ее такой старой и хмурой.
Ея мужъ, извeстный общественный дeятель, былъ временно въ отъeздe, и Мартына помeстили въ его кабинета Кабинетъ и столовая находились въ первомъ этажe, гостиная во второмъ, спальни въ третьемъ. Изъ такихъ узко-фасадныхъ домовъ, другъ отъ друга неотличимыхъ и съ одинаковымъ расположенiемъ комнатъ по вертикали, состояла вся эта тихая, неторговая улица, оживленная красной почтовой тумбищей на углу. Позади праваго ряда домовъ были палисадники, гдe лeтомъ цвeли рододендроны, а за лeвымъ рядомъ желтeлъ и облеталъ скверъ съ большими ильмами и съ муравчатой площадкой для тенниса.
Старшая дочь Зиланова, Нелли, недавно вышла замужъ за русскаго офицера, попавшаго въ Англiю изъ нeмецкаго плeна. Младшая, Соня, кончала въ Лондонe среднюю школу, куда неожиданно перешла изъ пятаго класса Стоюнинской гимназiи. Существовала еще сестра Зилановой, Елена Павловна, и ея дочка Ирина, несчастное безобразное существо - полуидiотка.