— Настоящiй кондоръ — орелъ стервятникъ, — прошепталъ на ухо Нордекову Ферфаксовъ. — Если бы вечеромъ увидалъ такого въ горахъ, — пристрѣлилъ бы его за милую душу.
Стасскiй поклонился, легкимъ наклономъ головы отвѣчая на сдѣланную ему овацiю, и оперся обѣими руками о край стола.
Апплодисменты стихли. Стала напряженнѣйшая тишина. Стасскiй не торопился начинать. Нордекову показалось, что онъ такъ старъ и слабъ, что не въ силахъ будетъ говорить.
Но голосъ Стасскаго раздался, и дѣйствительно, совершенно отвѣчая его наружности, онъ походилъ на орлиный клекотъ.
Стасскiй бросалъ отрывистыя, безсвязныя фразы, какъ всѣ Русскiе ученые злоупотребляя иностранными словами. Первое впечатлѣнiе было — большое разочарованiе.
— Да онъ совсѣмъ не ораторъ!..
Но Стасскiй зналъ, что дѣлалъ. Онъ бросалъ свои отрывистыя мысли, какъ скульпторъ бросаетъ глину на болванку… Онъ лѣпилъ ихъ безобразными комками, едва давая очертанiя того лица, какое онъ хотѣлъ вылѣпить. И сейчасъ же онъ принимался эти наспѣхъ безсвязно брошенныя мысли дополнять, разъяснять, передѣлывать, опровергать, измѣнять и вдругъ, и совершенно неожиданно для слушателя, мысль Стасскаго вставала необыкновенно ясная и выпуклая.
— Репродукцiя… Воспроизведенiе… Я бы сказалъ — отображенiе… того, что происходитъ сейчасъ въ Россiи… Это… Депрессiя… Какая то подавленность съ одной стороны… Полная толерантность массъ… И вмѣстѣ съ тѣмъ неостывающiй, вулканическiй какой то, революцiонный пафосъ… Кипѣнiе толпъ… Массовая психологiя… Митинги и образованiе совсѣмъ своеобразной демократiи, общественности въ тѣхъ слояхъ общества, гдѣ и самаго этого слова не понимали.
Нѣтъ, онъ совсѣмъ не былъ старъ. И кто бы сказалъ, что ему за восемьдесятъ!.. Душа его горѣла молодымъ огнемъ. Тѣло точно торопилось передать человѣческимъ языкомъ все то, что накипѣло въ его душѣ. Этотъ человѣкъ, казалось, понималъ и видѣлъ нѣчто скрытое отъ другихъ и спѣшилъ разсказать объ этомъ, пока онъ еще живъ, чтобы предупредить человѣчество о надвигающейся катастрофѣ.
— Соцiализмъ проводится тамъ безповоротно… и жестоко… И какой соцiализмъ! Соцiализмъ Беллами и Уэлса! Соцiализмъ необузданныхъ романистовъ, данный въ руки дикарямъ… Притомъ шовинистическiй какой то соцiализмъ… Олицетворенiе и оформленiе всѣхъ старыхъ лозунговъ. «Кто не съ нами — тотъ противъ насъ»… Отсюда — чрезвычайки, неслыханный въ мiрѣ терроръ… Ссылки, какихъ не знала Императорская Россiя… Каторжныя работы… Рабство… Но соцiализмъ — это то, на что молились… Это религiя массъ… Если страна совѣтовъ со всѣмъ тѣмъ уродлива и страшна — значитъ уродливъ и страшенъ и самъ соцiализмъ. Кто, однако, посмѣетъ сказать это? Вотъ откуда эта всеобщая, вопреки здравому смыслу, поддержка совѣтовъ… Это поддержка соцiалистами соцiалистическаго правительства… А во вторую четверть двадцатаго вѣка, гдѣ не сидятъ въ Европѣ… Что въ Европѣ, во всемъ мiрѣ — соцiалисты? Кто же посмѣетъ сказать: — «соцiализмъ — это глупость, соцiализмъ — это утопiя»… И — «свобода, равенство и братство» тѣ самые лозунги, на которые болѣе вѣка молились — это обманъ… Если не можете этого сказать вы, свободные и въ свободной странѣ находящiеся, какъ хотите вы, чтобы сказали это тамъ, гдѣ за одну такую мысль разстрѣливаютъ, казнятъ, пытаютъ и замучиваютъ… Поймите, какая же это сила!.. Они… Ихъ режимъ… большевицкiй… Вотъ кто то сказалъ — ихъ вѣра — оправдана и поддержана всѣми… всѣмъ мiромъ… Ибо кто противъ нихъ — тотъ противъ соцiализма…
Стасскiй сдѣлалъ маленькую паузу, отпилъ воды и съ силою, какой нельзя было ожидать отъ него снова повторилъ:
— Кто осмѣлится пойти противъ соцiализма?!.. Въ немъ воспитаны наши отцы, наши дѣды… Мы сами выросли въ преклоненiи передъ нимъ. И дѣтей своихъ мы воспитали въ вѣрѣ въ соцiализмъ…
Съ большимъ искусствомъ Стасскiй сдѣлалъ краткiй очеркъ развитiя соцiалистическаго ученiя въ Россiи и въ Европѣ.
— Мы боролись противъ собственности, — говорилъ онъ теперь уже спокойно. — Прекрасное дѣло!.. Мой другъ Левъ Николаевичъ Толстой не могъ мириться съ тѣмъ, что у одного столько тысячъ десятинъ, что онъ въ цѣлый день на лошади не можетъ объѣхать своего имѣнiя, a y другого полторы десятины и громадная семья на шеѣ… Басня о клочкѣ земли, куда некуда куренка выпустить, стала такъ избитой, что я не стану вамъ повторять ее. Ну такъ вотъ — большевики совсѣмъ упразднили собственность… Такъ вѣдь это же торжество соцiализма!.. И какъ я скажу своимъ избирателямъ, рабочимъ, въ огромномъ своемъ большинствѣ соцiалистамъ и соцiалистамъ тупымъ, что я иду противъ совѣтовъ?… Невозможно!.. Тамъ въ Россiи, какъ въ странѣ неофитовъ энтузiазмъ массъ…