Наконец он умолк, бессильно опустив плечи, и удивленно, будто проснувшись, огляделся. Склон горы был усеян мертвыми телами. Кое-где еще копошились, сцепившись намертво, солдаты и душманы.
Из-за перевала появилась опоздавшая «вертушка». Опустив тяжелый, ощетинившийся пушками нос, вертолет низко облетел крошечного человечка, стоящего на вершине, и сел на дороге, рядом с горящими БТРами.
Мишка не оглянулся на грохот винтов, он смотрел на раскаленные полдневным солнцем горы. Знойный воздух струился над камнями. Покой и тишина были вокруг.
Игорь Богуславский мчался на белых «Жигулях» по утреннему пустынному проспекту. В машине гремел магнитофон, сзади дремали в обнимку с шампанским две девочки.
Игорь глянул на них в зеркало и резко дернул рулем. Девчонки повалились на сиденье.
— Шуточки у тебя… — капризно сказала одна.
Утро красит нежным светом! Стены древнего Кремля! —нещадно фальшивя, заорал он. —
Просыпается с рассветом! Вся Советская земля! Могучая! Дремучая! Никем не победимая!..Не спать, куклы, не спать! День только начинается! Доярка спешит на ферму, рабочий идет к станку, полный трудового энтузиазма!..
Он на полной скорости повернул во двор, отчего девчонки повалились в другую сторону, и затормозил у подъезда.
— Приехали! — Игорь распахнул перед ними дверцу. — Минуточку… — Он присмотрелся: поодаль Блоха сметал мусор громад ной метлой.
Игорь сорвал большой кленовый лист и аккуратно положил посередине дорожки.
— Гражданин подметальщик! — гнусавым голосом пропел он. — Товарищ дворник! Подойдите, пожалуйста!
Блоха положил метлу и подошел.
— Плохо работаете, гражданин дворник! — указал Игорь на листок. — Общественность жалуется.
Девчонки захихикали. Блоха молча поднял лист, сложил и сунул Игорю в нагрудный карман. Они пожали друг другу руки.
— Куда пропал, подметальщик? — спросил Игорь.
— Так у нас с вами разный режим, барин. Вы спите — мы работаем. Вы сорите — мы убираем… Ты куда в такую рань?
— Откуда. У скульптора одного были. Он памятник Альенде наваял. Или Лумумбе, я не понял. Обмывали… Мои уехали?
— Давно.
— Спа-ать! — Игорь сладко потянулся. — Слушай, бросай метлу, пошли с нами? Куклы, ко мне!
Он поднял руки, и девчонки с двух сторон поднырнули под них.
— Оля-Галя!.. — представил он. — А это, девушки, высшее достижение развитого социализма — дворник-интеллектуал, поэт метлы Евгений Блохин. Пойдем, правда!
Блоха помотал головой.
— Работы полно. Начальство бдит.
— Зря… — Игорь отдал девчонкам ключ. — Куклы, должен вас огорчить, вы не произвели впечатления. Брысь!.. А у тебя есть кто-нибудь? — спросил Игорь, когда девчонки ушли в подъезд.
Блоха неопределенно пожал плечами.
— А Соню видишь?
— Нет… А ты?
— Иногда до института подвожу, когда встречаемся… А Мишка тебе пишет?
— Нет. А тебе?
— Тоже…
Они помолчали.
— Ты поступать-то собираешься? — спросил Игорь.
— Куда уж нам, психам! — усмехнулся Блоха.
— Слушай, ну давай я с отцом поговорю — он позвонит…
— Не надо никому звонить! — жестко сказал Блоха. — Я сказал: я через задний проход не полезу! И унижаться ни перед кем не буду!
— Это не унижение, это тактический прием. Кому лучше от твоей дубовой принципиальности?
— Мне лучше! Мне, понимаешь? — Блоха махнул рукой. — Ладно, пока. У меня работа!
Мишка вырвался из тяжелого сна, будто вынырнул, судорожно втянул воздух и сел на кровати, озираясь, пытаясь вспомнить, где находится. Соседи по палате спали, лунный свет лежал квадратами на полу.
Он накинул халат и с трудом встал. Нашарил на соседской тумбочке сигареты и спички. Длинный коридор госпиталя был пуст, только посередине читала под настольной лампой дежурная сестра. Кто-то надрывно стонал в дальней палате.
Мишка с трудом взял сигарету губами — рот был полон железа: зубы стянуты проволокой, какие-то штыри, из скул торчали наружу никелированные спицы, как арматура из сломанного робота. Он чиркнул спичкой, попытался затянуться — и не смог. Плотнее вставил сигарету в угол рта — и снова ничего не вышло. Чуть не плача от бессилия, он склонился над тлеющей сигаретой, пытаясь вдохнуть струящийся вверх дым.