Тогда два монгольских революционера вызвались захватить Бадма-ламу без кровопролитных сражений, одной только хитростью.
Однажды в осенний день Бадма-лама объезжал стада и пастухов. Спускаясь с горы по осыпавшемуся обрыву, он увидел, что навстречу ему подвигается конный отряд. Он понял, что это солдаты правительства, и произнес перед пастухами маленькую речь:
— Вы помните, как я поступаю с изменниками, не правда ли? Даже если я был бы взят в плен, следует ожидать хитрости и казни от меня. Поэтому берегитесь мне изменить.
Он поскакал вдоль откоса, усеянного овечьим пометом. Облезлая гора, темный пустырь и еловая роща составляли границу владений Бадма-ламы. Поистине это было самое некрасивое место на земле между провинцией Гань-Су и Монгольской республикой.
Однако конный отряд не приближался к ставке бандитов. Два человека отделились от этого отряда, подъехали ближе и спешились с коней.
— Можно ли видеть вашего начальника? — спросил один из них.
Часовые, стоявшие возле юрты, взяли винтовки на прицел.
— По делу большой важности. Пропустите нас или будете наказаны.
Бадма-лама, услышавший этот разговор, грубо спросил:
— Кто вы такие? Откуда прибыл отряд? Если вы против меня — берегитесь, я обрежу вам носы и губы…
Приезжие встретили Бадму с величайшей почтительностью. Говоря наперебой и вежливо складывая кулаки перед грудью, приезжие сказали, что они государственные чиновники. Они прибыли в ставку знаменитого человека и хотят принести жалобу на революционную власть.
— Что, прижали вас господа освободители? — дерзко улыбаясь, спросил Бадма-лама.
Он ввел гостей в юрту и посадил на соломенные кресла, захваченные в обозе Корнеева. Гости повели речь о современном режиме, восхваляя Бадма-ламу и говоря, что если бы такой человек, как он, решился вернуть старое счастливое время, то все дворяне и монахи охотно отдали бы ему имущество и сердца.
Бадма-лама смотрел на них сверкающими умными глазами, не отвечая ни слова. Наконец он сказал:
— Человек прямой, как вы да я, говорит дело сразу. Чего вы хотите?
Его телохранители, услышав эти слова, всунули головы в дверь юрты и загремели затворами винтовок.
Кинув взгляд на телохранителей, один гость сказал:
— У меня к вам есть чрезвычайно секретное дело. Склоните ко мне внимание. От себя лично я хочу поднести вам двух верблюдов дынной масти, без отеков на ногах.
Бадма-лама согласился выслушать секрет и принять подарки. Гость встал и объявил:
— Некогда я воевал против монгольских революционеров, теперь же я получаю от них ежемесячные гроши.
Потом он прибавил, что сражался в полках Унгерна и хочет вырваться из Монгольской республики. Вот судьба привела его увидеть такого великого ламу, надежду страны, решительного человека.
Бадма-лама обрадовался и произнес речь — вторую за сегодняшний день.
— Я давно ожидал такого посольства. Слухи о моей жестокости ложны. Приветствую вас, дорогой друг. Я веду переговоры с японским императором, чтобы отложиться от монголов. В знак радости подношу вам ответный подарок — белые полотенца дружбы. — Вытянув из шкатулки шелковые платки, он поднес их гостям.
Потом он осведомился об отряде, который стоит за холмом. Гость ответил:
— Его послал с нами кобдоский губернатор, чтобы преследовать врагов революции. Говорят, остатки унгерновцев снова появились здесь в горах. Но теперь, если нужно, наш отряд будет сражаться под вашим руководством.
Бадма-лама вышел вместе с гостями на площадь перед юртами и приказал людям веселиться. Они, стоя прямо, как солдаты, переминались с ноги на ногу и громко кричали:
— Да здравствует наш предводитель!
Вечером Бадма-лама вынул из-под настила бутылку спирта и отпил четверть стакана. Гости также немного выпили. Бадма-лама приказал открыть ружейный склад. Показывая на сотню винтовок и на разобранный пулемет, лежащий среди ящиков с мукой и сахаром, он похвастался:
— С этим я покорю всю Монголию.
Потом он отвел гостей в приготовленную для них юрту, просторную и не продуваемую ветром. Здесь прибывший с гостями коновод уже приготовил постели и развел огонь. Когда прощались, один из приезжих попросил Бадма-ламу прочесть молитву. Монах поднял руки для благословения. В то же мгновение коновод обвязал его руки крепкой петлей. Первый гость быстро проговорил: «По постановлению народного правительства ты приговорен», второй гость выстрелил Бадма-ламе в сердце.