За восемьдесят — сто лет, в которые белые люди посещают берега этой земли, чукчи приучены отдавать своих дочерей белым. Возникла своего рода проституция. Чукчи отвозят своих женщин прямо на борт приходящих кораблей, рассчитывая получить от матросов подарки. Прежде часто китоловные шхуны, уходящие на промысел в полярное море, забирали в кубрик на сезон «для варки пищи» несколько чукчанок и, возвращаясь, высаживали их на мысу Дежнева, подарив отрез ситца и грошовые зеркальца.
На берегах пролива появилась целая раса метисов — полуамериканцев, полурусских, полунорвежцев, полукавказцев, с чуждым этой стране обликом и цветом глаз. Они живут, одеваются, работают, говорят, как чукчи. Туземцы не отличают их от себя.
Чукчи очень мало ревнивы и почти никогда не ссорятся из-за женщин. Разве какой-нибудь очень молодой юноша, который недавно взял жену и все время ходит за ней, нюхается (вместо поцелуя туземцы прикладываются нос к носу и втягивают в себя воздух; это называется «мук-вэтхан»). Много раз, на моих глазах, чукчи посылали жен и дочерей в рик — может быть, русские согласятся взять их и дадут подарки — галеты, сахар, табак. Больше всего чукча хотел бы водки, но это невозможно — русский не даст, побоится.
Между собой у чукчей существует групповой брак, называющийся «нэуа-туумгин». Мужчина, имеющий жену, приходит к другому. Говорит: «Я твой туумгетум (товарищ). Хочу быть твоим побратимом». — «Ладно, приходи сегодня спать с моей женой, только выстриги себе на волосах челку, чтобы плохой дьявол не унес моих детей». И побратим приходит ночевать к жене своего друга, а назавтра в свою очередь он зовет нового «нэуа-туумгетума» к своей жене. Многие чукчи многоженцы, и тогда они стараются выбрать побратимов, у которых также есть несколько жен.
Брак для них понятие главным образом экономическое. Целомудрие невесты, конечно, не играет никакой роли, если она хорошая работница, умеет дубить кожи, шьет торбаза, камлейки, чижи (меховые чулки), варит пищу, не устает от беготни, быстро может поставить полог, свежует убитых животных. Тот, кто хочет жениться, должен два года отработать в яранге ее отца. Это считается справедливым — ведь отец лишается работницы в доме.
Мой приятель Кыммыиргин, о котором я упоминал в дневнике, рассказывал мне историю своего брака. Это был первый советский брак на Чукотке. Кыммыиргин считает себя комсомольцем и, единственный на полуострове, свободно может объясняться по-русски. Кроме него говорит по-русски еще Тэыринкеу, о котором я также писал, но он сейчас в Петропавловске. Кыммыиргин, опять-таки первый из чукчей, проучился целую зиму в Хабаровске, в педтехникуме. Его вывез уполномоченный комитета Севера, приезжавший сюда с одним из пароходных рейсов в прошлые годы.
Кыммыиргин уговорил шестнадцатилетнюю девушку Шойгынгу уйти из дома ее отца и отказаться отрабатывать брак. Чукчи пришли жаловаться в ревком, где, разумеется, получили ответ, что, если девушка ушла от отца по своему желанию, никто не имеет права вернуть ее силой. Отец Шойгынги напился пьян и, выйдя на середину селения, начал орать, что убьет проклятого бездельника, который не хочет работать за жену. На следующий день он взял бубен и колотушку и начал шаманить над куклой, изображающей Кыммыиргина. Куклу вырезал Хальма, знаменитый уэлленский мастер фигур. Рассерженный отец всячески истязал куклу Кыммыиргина, и, когда он, весь потный и усталый, кончил свой шаманский сеанс, все чукчи деревни пришли к убеждению: «Теперь, наверно, Кыммыиргину будет плохо и жене его плохо». После этого Кыммыиргин прожил с женой целый год в согласии и без ссор, но потом, по-видимому, заклятье начало действовать. Кыммыиргин решил, что чукчанка-жена ему не пара, а ему надо ехать опять в Хабаровск и жениться на русской. Там русские женщины очень любят чукчей. Гуляешь по улице — зовут тебя к себе и только просят подарить одну бумажную монету. Когда у Шойгынги родился ребенок, Кыммыиргин отослал ее обратно к отцу.
Я продолжаю каждый день, по нескольку часов, занятия чукотским языком. Я узнал от М., что шхуны Кнудсена еще не скоро придут на Чукотский берег. Они не приходили в Ном на Аляске, где должна была происходить перегрузка. Дело в том, что всякое судно, направляющееся в Ном, должно завернуть за мыс Нортон, видный с Дежневской фактории (в пятнадцати милях от мыса Дежнева, к югу, в селении Кенгыщкун). Дальнозоркие чукчи, если увидят шхуны Кнудсена, направляющиеся в Ном, сейчас же сообщат об этом в Уэллен.
Остается терпеливо ждать.