«Интересно, Липински, насколько быстро ты закрыл доступ? И откуда прибыл наш клиент? Кажется, я знаю ответ. Черт возьми, Доббс, тебя нельзя назвать профессионалом, но ты уже не зеленый новичок!»
На информационных носителях кораблей толком ничего не знали о сбежавшем ИскИне. Доббс поведали ужасные новости с Земли, которые она уже слышала. Деньги испарились. Коммуникационные сети оборваны. Проклятие, последствия непредсказуемы!
Сознание Доббс дрейфовало в пространстве между сетевыми потоками. А тело… Вскоре оно почувствует тошноту и голод — и это в лучшем случае. Шут все время размышляла о произошедшей катастрофе. Если ты хитер, изобретателен и у тебя остались кое-какие полезные запасы, то ты, вероятно, протянешь довольно долго. Но не вечно же так жить. Золото и драгоценные камни давно перестали быть универсальной валютой. В любом случае никто не станет обменивать еду на камни и металл.
Перескочив в привычные потоки, Доббс пометила собранную информацию и ее расположение маркером «важно». Хотелось расслабиться и насладиться дрейфом, но воображение не позволяло — никак не удавалось выкинуть из памяти историю Керенска.
Энергия — без нее жизнь людей за пределами Земли не представлялась возможной. Все колонии, все космические станции напрямую зависели от ИксИнов, отвечавших за энергоснабжение. Пятьдесят лет назад в Керенской колонии один перепрограммированный ИскИн дезертировал из своего процессора и ушел в местную сеть.
Запаниковавшие власти обрубили все коммуникации, чтобы изолировать его. Никто не подумал о фабриках, фермах, тепле и освещении. Надо было найти эту искусственную тварь, пока она не пробралась в системы распределения воды и климатического контроля и не начала выдвигать требования — то есть вести себя так, как это сделал бы человек.
Электричество и связь отключились и больше не заработали. Начался голод. Менее чем за три дня жестокой зимы люди стали замерзать. Они пили грязную воду. Они умирали от болезней, которые не могли распознать оставшиеся без диагностов доктора.
Когда колонию вернули к нормальной жизни, программное обеспечение оказалось разнесено в хлам. Трагедию списали бы на людскую халатность, если бы ответственность не лежала на ИскИне.
Когда подоспела помощь, оставшихся в живых людей не хватило, чтобы заполнить эвакуационный корабль.
…Доббс с радостью ощутила болезненный удар сердца — сеанс связи закончился.
Тело было ледяным и болело так, словно все это время лежало на иголках. Бедный расшатанный организм! Доббс терпеливо выполняла стандартные для таких случаев упражнения — глубоко дышала, слегка напрягала мышцы…
Послышался смутный шум, и Доббс распахнула веки.
У кровати сидела Аль Шей и держала в руках инъектор.
— Ты забыла закрыть дверь, — буркнула инженер. Шут схватилась за выдвижной ящик, чтобы помочь себе сесть.
— Вот она, моя награда: расплачиваюсь повышенным вниманием за политику Гильдии держать двери открытыми. — Она отключила злополучный трансивер и небрежно запихнула его обратно в коробку. — На Пограничной станции есть лаборатория евгеники? — Доббс помассировала шею. — А то я подобрала бы себе новую голову.
Инженер разглядывала инъектор.
— Тебя не было на собрании экипажа… Я хотела поговорить, и я… — Она осеклась. — Доббс, чем ты занимаешься?
«Держу пари, если ты надумаешь проверить мой пульс, то не найдешь его. Прости, не хотелось бы тебя расстраивать», — сочувственно подумала Доббс.
Она аккуратно вынула инъектор из пальцев Аль Шей.
— Я общалась в сети Гильдии Шутов. — И убрала инъектор обратно в коробку.
— Общалась где? Доббс вздохнула:
— В сети. Как ты думаешь, почему услуги Гильдии так дорого стоят? И членский взнос у нас омерзительно большой. Знаешь, межсистемная связь ужасно дорогая.
Аль Шей сглотнула, звук расколол напряженную тишину. Ее глаза сузились.
— Не понимаю, почему вы не отрезаны от сети? «Правило номер один, — мысленно процитировала Доббс. — Никогда не попадайся на том, что уклоняешься от прямого вопроса о Гильдии».
— У всех членов Гильдии есть вживленный имплант. — Она прикрепила на место лоскут мертвой кожи и откинула волосы. — Гильдия обеспечивает работу спутников-усилителей и нескольких обитаемых станций связи, но, по сути, члены Гильдии — единственное устройство для входа в сеть. Путь в систему ведет только через головы шутов, и я гарантирую, что ИскИн не может по нему пройти.
У Доббс возникло подозрение, что под паранджой у Аль Шей отвисла челюсть.
— Но были же эксперименты с прямым подключением, — заикаясь, произнесла Аль Шей. — Человеческий мозг не в состоянии обработать такую информацию. Он сгорает при попытке связаться с тем, чего в реальности не существует. — Инженер помолчала, затем заговорила медленнее: — Почему никто из вас не сказал, что есть другой путь? Если бы о нем знали хотя бы банки, катастрофы бы не произошло!
Доббс сохраняла невозмутимое выражение лица. «Правило номер два. Они хотят правду — они ее получат».
— Да, Гильдия нашла способ напрямую подключаться к сети так, чтобы люди не сходили с ума, — сказала она осторожно и положила руку на коробку. — Но это незаконно, спасибо пережиткам законодательства эпохи наркотических войн.
Она поставила коробку на полку.
— В моем инъекторе смесь из обычного анестетика и синтетической версии старого доброго ЛСД. Такой коктейль дает массу возможностей и необычайно быстро убивает, если не умеешь с ним обращаться. С другой стороны, отпадает проблема с восприятием входа в сеть.
Шут нажала кнопку, и полка ушла в стену.
«Если бы я делала домашнюю работу по неврологии или изучала законы медицины, то поймала бы себя на нарушении правила номер один».
Доббс внимательно посмотрела на закрытую полку.
— Аль Шей, я пойду проверю, как там команда. Это моя работа, а сейчас, кроме нее, у меня ничего нет. Не могу позволить себе потерять ее.
Она услышала, как инженер глубоко вздохнула, собираясь что-то сказать, но ее прервало жужжание корабельного интеркома.
— Центральный инженерный пост. Вызываю Аль Шей. Срочно! Центральный инженерный пост. Аль Шей!
Голос Чу, включенный на максимальную громкость, эхом заметался между стен каюты. Аль Шей подбросило на ноги.
— Потом договорим!
Доббс сидела неподвижно, пока дверь плавно не закрылась. Напрягая слух, шут уловила, что под ногами приглушенно гудят двигатели.
Если корабль до сих пор в полете, значит, весь экипаж решил остаться, а Шайлер, вероятно, понял ее намек.
Вопреки грустным мыслям о том, что может твориться сейчас на станции, Доббс гордо вскинула подбородок
«Не время отчаиваться. — Шут встала, несмотря на головную боль и подгибающиеся колени. — Сначала Липински».
Доббс скользнула вниз по лестнице на среднюю палубу, больше обычного соблюдая осторожность. К счастью, там не было никого, кто мог бы ее заметить. Коридор, ведущий к хранилищу информации, был пуст. Она остановилась в дверях, чтобы перевести дух.
Липински стоял на коленях перед открытой панелью, его длинный нос почти касался обнаженных внутренностей коммутатора. Он терзал устройство с помощью маленького хитроумного драйвера, повсюду болтались обрывки оптоволоконного кабеля. Необходимость спешно прервать связь привела к тому, что теперь они были в беспорядке разбросаны по полу.