Тосканини был избран, а Муссолини провалился. Это было общественным признанием человеческого величия Тосканини и роли его деятельности для страны.
Муссолини бесновался. Тучи фашизма заволакивали небо Италии..
Тосканини уже тогда представлял себе, куда, к какой пропасти приведет Муссолини страну. Тосканини был непримирим. Ничего не боялся. Объявил главарю итальянских фашистов настоящую войну, рискуя попасть в тюрьму, быть уничтоженным.
И после прихода к власти фашистов Тосканини, уже старый человек, музыкант, казалось бы далекий от политики, воевал открыто, бесстрашно со всемогущим тогда Муссолини. Как воевал? Сарказмами, насмешкой, протестами. Тем, что не играл ни на каких официальных торжествах.
Гитлер удивлялся: почему не расправятся с этим упрямым музыкантом? Но Муссолини боялся Тосканини. Заискивал перед ним.
Однажды Тосканини уговорили встретиться с Муссолини: сократилась помощь театрам, музыкантам грозила безработица. У Тосканини просили заступничества.
Однако, как только дирижер увидел Муссолини, ярость вспыхнула в нем, он резко повернулся к нему спиной и отправился домой, не сказав ни слова.
Боялись ареста Тосканини. А он по—прежнему говорил все, что думал о фашистском режиме. Ворами (ladri) называл он фашистов.
— Я счастлив был бы убить Муссолини, — заявил он в Милане.
Народ поддерживал Тосканини. Никогда никто не донес о его речах. У него учились бесстрашию.
Казалось, прочно закрепился у власти Бенито Муссолини. А Тосканини однажды заявил, что хоть он и стар, но дождется дня, когда будет «плясать на могиле Муссолини».
Много лет спустя, в тот день, когда в Италии народ казнил Муссолини, Артуро Тосканини дирижировал в Нью—Йорке программой из произведений итальянских композиторов: заканчивался концерт увертюрой к опере «Вильгельм Телль» Россини о храбром, свободолюбивом Телле.
Тосканини был уже очень стар. Его оберегали от волнений, даже радостных. Но все же перед концертом решились ему сказать о бесславном конце дуче.
Старый дирижер заметил спокойно:
— Bene, bene (хорошо, хорошо).. Теперь мы будем хорошо играть…
И отправился к оркестру на эстраду.
Вагнера нельзя отдавать фашистам
Поводом для ссоры Зигфрида Вагнера со своей престарелой матерью Козимой был Тосканини.
В 1876 году выдающийся немецкий композитор Рихард Вагнер построил в небольшом баварском городе Байрейте специальный театр — Дом торжественных представлений для постановки своих опер и фестивалей своей музыки, на которые съезжались любители из всех стран мира. На одном таком фестивале был Петр Ильич Чайковский..
После смерти Рихарда Вагнера байрейтскими фестивалями занималась его жена Козима. Дочь великого венгерского композитора Ференца Листа, Козима вышла замуж за Вагнера и всецело посвятила себя пропаганде вагнеровского творчества. Она была на двадцать четыре года моложе мужа, отличалась практической сметкой. Байрейтские фестивали продолжали проходить с большим размахом. Лучшие дирижеры считали для себя честью выступать в Байрейте.
Подрос единственный сын Козимы и Рихарда — Зигфрид, названный по имени героя одной из опер Вагнера. Как и отец, Зигфрид стал музыкантом, но таланта у него не было. Обосновавшись в Байрейте, Зигфрид ставил оперы, созданные отцом. К концу двадцатых годов Байрейт стал меньше привлекать интерес любителей музыки. Хотя за дирижерским пультом театра появлялись замечательные мастера, прежнего успеха не было: в истолковании вагнеровской музыки намечался кризис.
Выход из него Зигфрид видел в приглашении Артуро Тосканини: он знал, что еще в Парме юношей Тосканини познакомился с музыкой Вагнера и оценил ее, что в Италии и в США, в знаменитой Метрополитен—опера, Тосканини блестяще поставил оперу «Нюрнбергские мейстерзингеры».
Козима возражала: Тосканини был чужаком, иностранцем, итальянцем, воспитанным на операх Верди. Разве мог он проникнуться духом вагнеровской музыки — истинно немецким духом?
В спорах матери и сына проходило время, а Байрейт хирел. Выхода не было. Артуро Тосканини был приглашен в Байрейт как дирижер вагнеровских опер. Сначала он приезжал сюда эпизодически, а с 1930 года — каждый сезон.
К этому времени Тосканини пережил великую трагедию своей жизни: он потерял родину, покинул Италию в знак протеста против фашистского режима Муссолини.