– Я буду доволен, даже если вы ничего не расскажете, – ответил я.
– Та, та, та, – нетерпеливо прервал меня император. – Все это только слова. Стоит вам выйти за двери, как вы начнете собственное расследование, пытаясь выяснить суть. Через два дня о событиях станет известно офицерам полка. Через три дня о нем узнают в Фонтенбло. На четвертый день новость докатится до Парижа. Если же я расскажу вам достаточно, чтобы удовлетворить любопытство, то есть надежда, что вы будете хранить молчание.
Он не понимал меня. Император не понимал меня, но тем не менее я молча поклонился в ответ.
– Несколько слов, и вы все поймете, – выпалил император, расхаживая по комнате взад и вперед. – Эти два человека – корсиканцы. Однажды мы принадлежали к одному обществу под названием «Братья из Аяччо». Общество было основано давным-давно. Как вы понимаете, на членов общества распространялись жесткие правила, которые нельзя было нарушать, не опасаясь возмездия.
Мрачная гримаса перекосила лицо императора. Сейчас в его облике не оставалось ничего французского. Передо мной стоял вылитый корсиканец – человек, подверженный вспышкам страстей и никому не прощающий обид. Память вернула его во времена молодости. Поглощенный воспоминаниями император расхаживал по комнате короткими тигриными шажками. Затем, нетерпеливо взмахнув руками, вернулся ко мне.
– Законы общества, – продолжил он, – неплохо работают для обычного человека. В былые времена никто не мог сравниться со мной в лояльности братству. Но обстоятельства изменились: теперь я не могу пожертвовать ни собой, ни тем более Францией. Они желали заставить меня подчиниться, поэтому попали под удар судьбы. Эти двое были главами ордена. Они прибыли из Корсики и вызвали меня на встречу. Я знал, что означает такая встреча. После таких свиданий еще никто не вернулся живым. С другой стороны, я не мог ослушаться приказа, так как был уверен, что последует катастрофа. Вы помните, что я сам член ордена, поэтому знаю их способы расправы с непокорными.
Снова губы императора сжались, а глаза мрачно сверкнули.
– Вы поняли, в чем заключалась моя дилемма{51}, месье Жерар, – сказал император. – Как бы вы поступили, оказавшись в подобных обстоятельствах?
– Я бы положился на Десятый гусарский, сир, – воскликнул я. – Патрули прочесали бы лес от края до края и поймали бы этих двух негодяев.
Император улыбнулся, но отрицательно покачал головой.
– У меня были весомые причины не оставлять их в живых, – сказал он. – Как вы понимаете, язык убийцы может стать не менее грозным оружием, чем кинжал. Не стану скрывать, что я пытался избежать скандала любой ценой. Поэтому я приказал не брать пистолеты. Поэтому мои мамелюки уничтожат все следы, и никто более не узнает о случившемся. Я продумал все возможные планы и считаю, что избрал наилучший. Отправь я более чем одного телохранителя с де Гуденом, братья не вышли бы из леса. Они не отказались бы от своих планов и ждали бы только удобного случая. Полковник Лассаль случайно присутствовал в моем кабинете, когда я получил записку. Лишь посему я сделал выбор в пользу одного из его гусар. Я выбрал вас, месье Жерар, потому что нуждался в человеке, который умеет обращаться с саблей и не станет совать свой нос слишком глубоко. Вы оправдали мои надежды, подтвердили свою репутацию искусного фехтовальщика и проявили чудеса храбрости.
– Сир, – ответил я, – вы можете всегда положиться на меня.
– Пока я жив, – сказал император, – держите свои губы на замке и не смейте никому рассказывать о случившемся.
– Я уже стер событие из своей памяти, сир, словно его и не было. Обещаю, что покину ваш кабинет точно в таком же состоянии, в каком вошел в него в четыре часа.
– У вас ничего не получится, – произнес император с улыбкой. – Тогда вы были лейтенантом. Позвольте, капитан Жерар, пожелать вам спокойной ночи.
3. Как бригадир заполучил короля
На лацкане моего пиджака, друзья, вы видите орденскую ленту. Сам орден я храню дома в обтянутой кожей коробочке. Я никогда не надеваю его, кроме как по приезду в наш городишко важных особ, генералов или иностранцев, которые, пользуясь случаем, желают почтить визитом известного бригадира Жерара. Тогда я цепляю орден на грудь и лихо подкручиваю усы. Тем не менее я побаиваюсь, что ни они, ни вы, мои друзья, так и не понимаете, с каким человеком свела вас судьба. Вы знаете меня как штатского, с манерами и харизмой, но все равно штатского. Видели б вы меня 1 июля 1810 года на постоялом дворе в Аламо, вы бы поняли, что означает быть настоящим гусаром.
51