Всё это - небо, тусклое солнце, поле, лес и речушка, - выглядели так натуралистично, четко, что не могло быть сомнения: это не иллюзия. Не плод стараний розового тумана. Скорее уж сами путешественники проникли внутрь хрустального шара и смотрят на мир его магическим глазом. В пользу подобного предположения говорило полное отсутствие ощущения тела: один лишь чистый разум парит облаком в выси.
Не успело захватывающее зрелище быть рассмотренным, а чёткие линии размылись, образовав нечто безОбразное. Зелень полей и лесов перемешалась с синью неба, пятно солнца растеклось аморфной кляксой, а черная плодородная земля тут и там кусками темноты дополняла шедевр абстракционизма.
Перетекающие, с пугающей постоянностью меняющие облик и образ краски обступили образовавшую кольцо четверку, сдавили. Казалось - ещё секунда-другая и пёстрое нечто поглотит их, раздавит, смешает с собой. До слуха едва долетели слова колдуна:
- Не бойтесь! Шар настраивается! Ловит ваши образы!
“Нету у меня таких мрачных образов!” - хотела крикнуть в ответ испуганная Тарена, не в силах оторваться от созерцания жуткой по виду тёмной кляксы. Формой пятно напоминало Чапукасу - страшилище, из-за которого маленькая Тарена плохо спала по ночам. А ежели ей всё-таки удавалось заснуть - то криками от кошмаров, в которых она убегала от Чапукасы, будила родителей.
Пятно тьмы, уловив запах древних, почти забытых страхов, шевельнулось. Потом ещё. И ещё. Принюхивалось. Широко раскрытыми глазами воительница глядела, как из куска темноты вылепливается приплюснутый нос на плоской морде. Дрогнув, раскрылись толстые веки, обнажив покрытые слизью мутно-желтые глаза без зрачков. Чапукаса прекрасно умела ориентироваться по запахам, особенно чутко улавливая запах страха маленьких девочек. Под носом нервно пошевеливалась наполовину парализованная крохотная нижняя челюсть. Висела она так, словно кто-то выбил её из суставов мощным хуком, да так и оставил заживать. Как и верхняя челюсть, нижняя сплошь была усеяна малюсенькими, но очень острыми треугольными зубками.
Повертев высунувшейся из черного зева головой, Чапукаса вычленила из темноты передние атрофированные лапки. Согнутые в локтевых сгибах, они вяло дергались: кисти с длинными пальцами, венчающимися коготками, от этих дерганий трепыхались вверх-вниз.
“А ещё эти крохотные коготки замечательно царапают и терзают плоть, - со сковывающим разум и тело страхом вспомнила наемница. - Сперва их прикосновения вызывают легкий смех, как от щекотки, потом они становятся неприятными, как царапанье, а перед тем, как начать поедать тебя, Чапукаса проделывает ими в теле широкие рваные раны!”
Безобразная голова на шее, ничуть не уступающей в толщине, безошибочно нашла в разноцветном мареве фигуру Тарены.
- Думай о зомби! - долетел издалека, почти из другого мира, окрик Кощея. - Ни о чем больше! Только о зомби! Вспомни!
“Да! Думать о зомби!” - Тарена постаралась глубоко вздохнуть.
Страх перед детским монстром никуда не исчез. Этот страх вообще никуда не исчезает, просто на некоторое время он прячется внутри вас, чтобы однажды, когда представится удобный случай, показать свой омерзительный лик. Нужно просто не думать о нем.
“Схватка в лесу... в лесу... болото... зомби... лес... боты...” - повторяла про себя наемница. Для пущего эффекта она закрыла глаза. Зомби, лес, боты, Маркус, леди Дива, внезапно появившаяся перед ними...
- Хорошо! - вторгся в идиллию грубый голос Кощея. Теперь не кричащий, а спокойный.
Наемница заставила себя открыть глаза. Мешанина цветов исчезла - вокруг раскинулся тот самый лес. Квейкова Падь. И никаких следов Чапукасы.
Они вчетвером, взявшись за руки, стояли по щиколотку в мутной жиже. Болото, так и не сумев определить - являются ли внезапные визитёры материальными объектами или это просто несколько призраков из бесчисленного сонма невинно загубленных здесь душ, - неспешно втягивало их в свое бездонное недро.