Вскоре в охране остались лишь одни новички, мечтающие заработать по-быстрому лёгких деньжат, освоить азы воинской службы, да своевременно свалить прочь, на вольные хлеба - в регулярные войска либо в наемники. Наемники со знанием дворцовой охранной службы всегда очень ценились потенциальными нанимателями и, как ни странно, часто вербовались для очередного свержения нелегитимного правителя.
Каждый новый император как мог пытался решить проблему личной охраны, но неизменно терпел фиаско. Нынешний же сперва предложил набрать в регулярные войска наемников, а регулярную армию перепрофилировать на охрану дворца. После резкого оттока военнослужащих он предложил сделать охранную повинность обязательной для всех юношей старше шестнадцати лет, но мудро передумал до того, как дворец и прилегающие территории заполонила орава недовольных новым указом максималистов-подростков с оружием в руках. Пришлось остановиться на третьем варианте - повысить престиж службы при дворце путём увеличения жалования стражникам и ввода некоторых льгот (вроде бесплатной выпивки в городских тавернах) на протяжении всей жизни нынешнего гаранта этих самых льгот, сиречь - самого Императора.
Как ни странно, идея удалась. Хоть и не сразу, но в ряды стражников хлынул самый разный люд, напрямую заинтересованный в выполнении своих служебных обязанностей. Конечно, ещё оставался открытым вопрос мастерства новобранцев, но и им Император занялся вплотную, внедряя новые методики подготовки.
Одной из таких методик стало так называемое «шефство» - более-менее умудренному жизненным опытом стражу в добровольно-принудительном порядке приставляли новичка в качестве напарника. Старшему товарищу вменялось в обязанности обучение молодого премудростям охранной, воинской и просто житейской наукам. За успешное натаскивание «старичков» поощряли дополнительными выплатами, а новичков переводили на более высокий оклад спустя энное время стажировки.
Схема, хоть и была не без изъянов (в частности, скуднела казна), оказалась на диво жизнеспособной.
Герхард Штрассенберг как раз был таким новичком, польстившимся на лёгкие (на первый взгляд) деньги. Под попечительством двоюродного дядюшки, пекаря с Колобковой улицы, использовавшего часть своих многочисленных связей, Герхарду удалось записаться в ряды охранной дружины, куда в последнее время значительно возрос конкурс, и, следовательно, вербовщики начали перебирать среди имеющихся претендентов с большим рвением. Но добрые слова, оказанные услуги и звон монет сыграли решающую роль в списке достоинств новобранца Герхарда. Спустя всего пару дней он уже мог похвастаться персональным местом в дворцовом гарнизоне, приличным окладом, о котором городские разнорабочие могли только мечтать, и поношенной формой с аккуратно залатанными дырками и тщательно отмытой от крови предыдущего владельца.
А после Курса Молодого Гвардейца его назначили в напарники крепкому, но обрюзгшему ветерану (пережившему уже троих правителей методом своевременного увольнения) Каиму Чанкеру. Каим обладал скверным (даже по меркам грубоватых стражников) характером и большими, длинными усами, свисающими аж до самой груди тронутыми сединой прядями. Перед тем, как начать отчитывать кого-то за нарушение устава или же поделиться очередной житейской мудростью, Каим некоторое время жевал губами, отчего его длиннющие усы приходили в движение, придавая ему сходство с тараканом. Большим пузатым тараканом.
Первое время Герхард очень боялся Каима - из-за слухов о его тяжёлом характере и личной неприязни ко всяким мигрантам, заполонившим родные земли Сермяжи (а ведь Герхард был как раз из многочисленного рода подобных переселенцев, обосновавшихся здесь в стародавние временя и ревниво сохранивших старинный уклад некогда родных земель). Но то ли слухи были недостаточно правдивы, то ли на старость лет Каим сделался добрее, то ли сам Герхард был способным учеником, но патрулирование дворцовых окрестностей под началом старшего напарника оказалось не таким уж неприятным делом.
Их сегодняшнее совместное дежурство (какое уже по счету - седьмое? Восьмое?) как раз набирало обороты. Каим, как всегда - не в духе, возможно, чуть сильнее, чем обычно, покину стены гарнизона, зычно велев молодому следовать за ним. Тёплый вечерний воздух слегка смягчил потом ворчания, впрочем, ничуть его не уменьшив. Напарники прошлись по саду, неспешно выискивая смену, сменились, коротко обменявшись новостями, за привычно заступили в караул. Ничто не предвещало осложнений, грядущая рутина скрашивалась мыслями о неотвратимых выходных, визите в город, к многочисленной родне и, если казначей поторопится с расчётом, хвастовство жалованием. Перспективы были столь радужные, что Герхард вышагивал легко и непринужденно, закинув алебарду на плечо, и пропуская ворчание Каима мимо ушей.