- ...баловства такого не допускалось, - не умолкая, трындел тот в усы, шагая рядом и грузно дыша. - Ты сперва показать себя должен был, шишки набить, мечом махать научиться. И только потом старшие решали: брать тебя в дружину али в обучении ещё оставить. А сейчас что? Меч схватил, шелом напялил - и готов воин, иди, воюй. Тьфу да и только!
- Да-да, - прилежно поддакнул Герхард, даже не выныривая из своих дум.
- А ну соберись! - вдруг окрикнул Каим и стукнул напарника древком алебарды поперёк спины. - Совсем распустилась молодёжь!
Герхард перехватил свою алебарду как и положено по уставу и заученно выпрямил спину, расправляя плечи. Великоватая форма, конечно, придала его молодецкому виду заведомо комичный эффект, но старый Каим, оценив рвение новичка, досадливо крякнул, да успокоился малость.
Стражи продолжили свой обход в ночи, но теперь старший товарищ не ворчал, а лишь тревожно вглядывался в темноту. Чем дальше уводил их знакомый маршрут от дворца, тем меньше осветительных фонарей, заботливо разожженных ранее, встречалось им на пути. И тем темнее (и страшнее) становились разлапистые, вычурнее кусты, источающие непривычные солдатскому носу запахи. Скоро Герхарду стало казаться, что у него кружится голова от этих ароматов и стало как-то тоскливо: захотелось поскорее вернуться в «Маринованную Гарду» - городской трактир, завсегдатаями которой была дворцовая стража.
- Что это? - внезапно замер на месте Герхард. Показалось или в ночи действительно раздался какой-то звук?
Каим, пожевывая губами, застыл рядом, только обвислые усы непрерывно шевелились, да глаза пронырливо зыркали по сторонам.
До новичка только сейчас дошло, что обострившаяся ворчливость старшего была вызвана вовсе не стариковским недовольством, а чувством глубокой тревожности. Словно хищный зверь, он чуял беду заранее, но никак не мог понять - откуда именно её ждать. И коль раньше чутьё спасало его, то в этот раз оно подвело старика.
От таких мыслей по спине Герхарда пробежал неприятный холодок, а руки разом сделались ватными и непослушными. Попытавшись крепчее сжать алебарду, с неприятным для себя итогом обнаружил, что не в полной мере совладает с оружием. Прояви в этот момент супостаты какую агрессию, он и ответить ничем толком не сможет.
Хвала богам, вынырнувшие из ночной тьмы супостаты проявлять агрессию не спешили.
- О, глядите - экскурсоводы! - радостно заметил супостат средних размеров и волнительных габаритов.
- Доброй ночи, - вежливо и спокойно поздоровался супостат угрожающе крупных размером.
- У вас колюще-режущее обмундирование упало, - самый маленький супостат проворно подхватил с земли алебарду и насильно впихнул в окончательно онемевшие руки Герхарда.
Из оцепенения новичка вывел почти зычный окрик Каима (хоть и сорвавшийся в предательский фальцет).
- А ну стоять!
Герхарду этого хватило, чтобы кровь вновь начала циркулировать по организму. Он покрепче (аж костяшки побелели) стиснул древко и направил стальное навершие в сторону нарушителей.
- Стоять! - повторил он вслед за старшим.
- Да стоим мы, стоит, - примирительно ответил средний супостат (с загадочно волнительными очертаниями во мраке). - Не надо так кричать - голос сорвёте.
Супостаты честно замерли на месте, что внушило Герхарду некоторый оптимизм.
- Это запретная территория, - отчеканил Каим. - Что вы здесь делаете?
- Каемся, - признался всё тот же очаровательный супостат восхитительно чудесным голосом.
- Каетесь? - в голосе старого стража проскользнули нотки недоумения.
- Ага, каемся, - подтвердил (или подтвердила? Герхарда начали терзать определенные сомнения) нарушитель. - В непреднамеренном преступлении, пересечении границ частной собственности и в неурочном головотяпстве с отягчающими обстоятельствами. Срочно арестовывайте нас и ведите пред светлые очи Его Императорского Великовеличия, дабы мы могли бухнуться в ноги и, ничтоже сумняшеся, молить Его о прощении нас, недостойных.