- Нет, по любому, сегодня я задерживаться сверх меры не стану, - твердо решил Гафт Клёныч. У него есть четко нормированный рабочий график, он своё отсидит и сдаст место ученику - бесёнку Нуроку, по совместительству младшему принимающему. Пусть он из-за неопытности сильно тормозит продвижение, но надо же когда-то практиковаться. А ежели кому из верхушки такой расклад не по нраву - пускай раскошеливают бюджет на ещё одного - толкового, - помощника.
- Я уже стар и немощен, - бормотал Гафт Клёныч, выводя вечнопишущим пером характеристики следующего грешника. - У меня нет ни сил, ни желания отдавать себя всего работе и гореть на ней синим пламенем. У меня жена, дети, я серьезный семейный чёрт. Я не могу один справится с нынешним беспределом. Следующий!
К окошечку регистрации почему-то никто не торопился подходить.
- Следующий, я сказал! Или вас надо уговаривать?! - прокричал Гафт Клёныч, высовывая голову в окошечко, с целью посмотреть на причину задержки.
Во главе длинной вереницы грешных душ стоял молодой высокий воин. На широких плечах и выпирающей как бочка груди тряпчонкой болталась кольчужная рубашка, не скрывающая мощных бицепсов и трицепсов. А также полтарацепсов. В отличие от сторонившихся его грешников, воин не выглядел напуганным: его благородное красивое лицо дышало храбростью и аристократической отвагой, когда со шпагой на ватагу, взор горел жаждой справедливости и угрозой всем-всем-всем угнетателям.
- О, Дьявол! - вздохнул Гафт Кленыч и горестно добавил: - Опять?..
Воин величественно вынул из-за спины (и где только он их там прятал?) “утреннюю звезду” - палицу с железной шипованной головкой - и деревянный щит, обитый для прочности железными листами. Наверняка щит не простой, а с дополнительными магическими свойствами.
Оглядев окрестности Пекла горящим взором и не заметив никого из нечестивых, окромя Гафта Клёныча, воин обрушил булаву на стекло и стойку.
- Бздынь!!! - сказало стекло.
- Хрясь!!! - сказала стойка.
- Ого! - сказал Гафт Кленыч и попытался ретироваться.
- Держи его! А ещё лучше - бей! - сказали подоспевшие гарнизонные бесы и черти, вооруженные кто чем попало: трофейными пиками и копьями, кинжалами и алебардами, мечами и топорами. В списке конфискованного у менее везучих искателей славы имущества не наблюдалось только тактического гения: нечестивые налетали на воина в порядке “строго как попало” и, выписывая высокохудожественные фигуры высшего, среднего и низшего пилотажа, разлетались под молодецкими ударами булавы.
Гарнизонные войска Ада всё прибывали и прибывали, воин их численность всё убавлял и убавлял. Сие бессмысленное действо могло продолжаться практически вечно. Разумеется, такой расклад не устраивал и одну из сторон, однако, когда на подмогу воину материализовались седовласый мечник с двумя клинками в руках и обворожительная рыжая лучница, черти почувствовали себя обиженными. Но Гафт Клёныч, застрявший при побеге из будки в дверях, вернулся на рабочее место и включил общеадовую тревогу.
Седовласый, чьи длинные усы и волосы заблаговременно были заплетены в косички, лихо врезался в гущу мелкой рогатой нечисти, орудуя двумя длинными мечами как ветер жонглирует пожухлой листвой. Лучница, прячась за широкими спинами мужчин, посылала снаряд за снарядом в бесов. От её стрел их охватывало легкое пламя, после чего под собственный оглушительный вой бесы обугливались до состояния головешек.
Ещё немного и троица победила бы первую линию обороны, прорвавшись на второй уровень. Но на подмогу мелкому пушечному мясу подоспели вызванные Гафтом Кленычем козлоноги и скелеты. Супротив полчища костяных воителей мечи седовласого и огненные стрелы почти ничего не могли поделать. Пришлось лучице и мечнику переключать всё свое внимание на козлоногов, оставив молодого воина разбираться с костями при помощи палицы.
Но не тут-то было. Козлоноги в военном деле потолковее чертей и бесенят, они натравили отряды костяных воителей на седовласого и лучницу, а сами скопом налетели на молодого, пытаясь отрезать его от остальных.
- Ну это уже вообще! - обиделся Гафт Кленыч, заприметив первого плавно поднимающегося вверх беса. Подопытный, скованный по рукам и ногам незримыми путами, яростно вращал глазами, обещая всем Япону-Мать в сто двадцать килотонн. А неведомая сила поднимала его всё выше и выше.
- Оборзели, некроманты треклятые, со своими экспериментами, - вынес суровый вердикт старший (и единственный, бесёнок Нурок, как уже не однократно говорилось, не в счёт) принимающий.