Когда ребята выросли, им пришлось ненадолго расстаться: Тёма планировал уехать в Дель Грандкака, а Мака забрали в родное племя трудиться на благо оного. С тех пор минуло без малого четыре года.
- А изменился-то ты как в городе. Совсем неместный стал. И кто ты теперь по специальности?
- Доктор я, - откликнулся Тёма, невольно разогретый дружеским отношением Натурального Мака. - Дипломированный.
- Оба-на! Это не ты, случаем, принимал роды у моей тётушки Горной Гагары сегодня днем?
- Ну если сегодня рожала только одна тётушка, то я, - сопоставив факты признал свою причастность доктор. А что делать, фактами прижали к стенке, отпираться и запираться бессмысленно.
- Слышали, да?! - спросил Мак у соплеменников, но так громко, будто у всех посетителей салуна. - Тёма сегодня помог родиться моему племяннику! За это надо выпить!
Индейцы радостно загалдели и следом за ними зашумели стаскиваемые вместе незанятые столы, словно тоже хотели выразить своё ликование. Мак, обняв по-дружески Тёму, потащил его к своим. Это роковое для жителей Эль Пакость событие - последнее, что отпечаталось в памяти дипломированного врачевателя...
5
Вселенная имеет четкую структуру “действие-противодействие”. Об этой формулировке можно говорить долго и нудно, создавая туманные объяснения и запутанные пояснения. Можно биться головой о стену в надежде проломать выход рядом с деревянной дверью. Можно блуждать по хитроумному лабиринту с завязанными глазами для пущей таинственности периодически прыгая вокруг собственной оси абцисс-ординат на левой ноге. Можно делать много чего, чего делать в принципе не обязательно, зато сам процесс принесет вам славу не боящегося трудностей стяжателя удачи.
Но наличие альтернативы позволяет не травмировать драгоценный череп, а выйти через заранее приготовленный проход в запутанный лабиринт, в котором сэкономленной ранее головой проделываем аварийный выход. Дешево и сердито, просто и безболезненно. Применив подобный метод упрощения к упомянутой выше формулировке получаем следующее: всякий, у кого хватит воли совершить действие, рано или поздно столкнется с противодействием.
Тёма нализался прошлым вечером до кабанячьего визга и последствия не заставили себя ждать. Первой ласточкой оказалась неимоверно тяжелая голова с табличкой внутри “Уехали в отпуск. Мысли”. Думалось тяжело - не те слова. Думалось никак. Вообще. Единственной силой, способной побудить к осмысленным логическим действиям оказался желудок, настойчиво требующий опорожнить себя. Тёма внял голосу последнего оставшегося разума и заперся в уединенный кабинет.
Примерно через полчаса он почувствовал себя настолько лучше, что скорым поездом “Отпуск - Голова” приехала хорошая мысль: “Сейчас бы горячего кофе...”
Кофе в самом дел помог и серией срочных телеграмм со знойного курорта были вызваны остальные мысли. Кое-как обустроив их в бункере с повышенной противорадиационной защитой (то бишь в свинцовой голове), Тёма случайно взглянул на часы и ахнул: уже целый час он должен принимать посетителей. По скорому наведя марафет на фасаде черепа, дипломированный врачеватель закрыл настежь открытую дверь и, заняв законное место за столом, принялся ждать посетителей.
Второй ласточкой грядущего противодействия стало отсутствие обычно толпящихся в очереди посетителей. В глубинах души зашевелились нехорошие предчувствия, хоть голос разума и пытался их успокоить, уповая на то, что большинство горожан видели, каким он вчера шел (а если быть честным - каким его вчера несли) домой и по доброте душевной решили не терзать его прям с утра.
“Или у меня сегодня выходной”, - подумал Тёма, откидываясь на спинку кресла. Руки легли за голову, но мануальная терапия не смогла унять боль; полный отрешенной бессмысленности взгляд устремился в потолок в смутной надежде узреть в его белой поверхности ответы на многие философские дилеммы; память отправилась во вчерашний день, но не вспоминать трудновспоминаемые события, а насладиться разговором с удивительной девушкой Рисунок На Теле.
Через пару минут дипломированный врачеватель подметил, что все воспоминания сходятся колобродными тропами к одной-единственной фразе, произнесенной ею под занавес: “Извини, если я ломаю твои далеко идущие планы на будущее, но я закоренелая лесбиянка и менять свои нетрадиционные вкусы в ближайшее время не собираюсь. Так что шерше ля фам, приятель”.
“Такая вот обломная житуха у меня”, - невесело подумал Тёма. Медленными черепашьими перебежками хорошее самочувствие возвращалось, пациенты на горизонте не маячили, и доктор решил позволить себе расслабиться. Прикинув, чем бы заняться вечером, сразу же отбросил версию с салуном, а погодя и всё остальное, подошел к книжному шкафу и извлек на свет божий литровую бутыль настоящего коньяка десятилетней выдержки. Кроваво-красная жидкость маняще плескалась в стеклянных застенках, подмигивала отбликами, зазывала побыстрее открыть крышку, вкусить дивный изысканный аромат, насладиться утончённым вкусом благородного напитка.... Да и голова болеть перестанет и в неё перестанут приходить мысли о девушке - приверженке нестандартных подходов к проблеме полов.