Проснувшийся Ванька смотрел на размытые алым фигуры и пытался понять: куда пошли Маркус и друг-индеец? И где подевалась Тарена?
А самое главное: какой из всего этого следует вывод?
2
Недовольных голосов снаружи становилось всё больше и больше, будто шум реки Сдохнирыба-Втемноте, вышедшей из берегов после обильных дождей. Шаман Глючная Винда с тяжким вздохом оторвался от рабочего стола, чья замощенная картинкой поверхность помнила немало научных изысканий, и, переваливаясь с боку на бок, как мифическая птица пингвин, подошел к застилающей вход оленьей шкуре. Выйти поговорить с народом напрямую никогда не помешает. “Провести пиар”, как говаривали в старину. Широкая ладонь, испещренная заскорузлыми шрамами - вечная память о химических ожогах, - замерла в сантиметре от шкуры; шаман услышал голос вождя.
- Не стоит беспокоиться! - кудахтал наседкой глава племени Синефилов. - Мы полностью контролируем ситуацию! Празднество не отменяется!
“Празднество? - удивленно нахмурился Глючная Винда. - Разве сегодня какой-то праздник?” Слаборазвитые индейцы, так называемые жители Третьего мира, были легко предсказуемы и хорошо управляемы, но имелось у них в довесок к уйме преимуществ несколько недостатков. Прямо-таки головная боль диктатора. Первое: посторонний человек не имел практически никаких шансов разобраться в хитросплетениях изобретенной индейцами системе летоисчисления, переполненной праздниками в честь того или иного божества словно болото - лягушками. Второе, оно же главное: с теми, кто по статусу должен проводить основные культурно-массовые мероприятия (жертвоприношения, песнопения, пляски, костры и прочие милые забавы), но забывал про или забивал на свои обязанности, Синефилы особенно не церемонились. Точнее будет написано: совсем не церемонились. Просто тащили на костер.
А Глючная Винда по странному стечению обстоятельств как раз являлся тем самым массовиком-затейником. И, похоже, в пылу научных изысканий снова пропустил какой-то нелепый местный обычай.
Частые нарушения шаманом заведенных порядков обусловливались тем, что сам он не то что не принадлежал к племени Синефилов, но вообще не был индейцем. Странствующий алхимик с подавленной в детстве манией диктатора, он как-то набрёл по ходу путешествия на деревушку миролюбивых (как показалось на первый, ошибочный, взгляд) индейцев. В деревне в то время как раз проходили выборы нового вождя. Воспользовавшись политической шумихой, пройдоха мигом подделал имя, пристроился на должность пожизненного почетного шамана, помог выиграть предвыборную гонку Гнатому Процу, - и всё это лишь для того, чтобы потом с чистой совестью и сознанием выполненного долга предаться любимому занятию - поиску философствующего камня.
Но не тут-то было. Как показала практика, кроме положительных сторон, как то: уважение со стороны односельчан, неограниченный карт-бланш на редкие алхимические ингредиенты, работа шамана имеет ярко выраженные отрицательные стороны. То бишь обязанности развлекать местных, изображая из себя по праздникам шута. Первое время алхимик честно пытался держаться роли добропорядочного шамана. Но однажды, когда ему показалось, что до открытия тайны пресловутого камня осталось совсем немного, он пропустил первый праздник. Разъяренные селяне едва не линчевали его, позабыв про упорно насаживаемую культуру человеколюбия и гуманизма. Новый вождь Гнатый Проц, памятуя о неоценимых советах шамана, едва уговорил индейцев простить Глючную Винду на первый раз. И на второй тоже. И на третий...
“Интересно, а сейчас какой праздник? - задумался Глючная Винда. - День Весёлого Зелёного Змия или годовщина Вечной Битвы Бобра с Ослом?” Вроде бы день Великой Битвы должен отмечаться после уборки маиса, в простонародье именуемого кукурузой. А до этого ещё ой как не скоро.
“Да, наверное, нынче праздник Веселого Зелёного Змия”, - подумал шаман, скользя рассеянным взглядом по внутреннему убранству вигвама. Колбочки и реторты с самовоспламеняющимися жидкостями не раз выручали его в подобных ситуациях, выручат и сейчас. Только вот куда они могли подеваться?
А сливающиеся в монотонный гул голоса вынужденных соплеменников становились всё громче и громче. К вящему неудовольствию Глючной Винды, в нем, в гуле, все чаще проскальзывали нотки ярко выраженного недружелюбия.
Под прицел обесцвеченных химическими парами глаз попал широкий пузырёк с мутной жидкостью, плотно закупоренный пробкой. “Не иначе как напиток “Хаммера”, - смекнул шаман, ловко хватая пузырек. Раньше у него имелось несколько литров “напитка”, но львиная часть запасов ушла на обеспечение праздничных мероприятий. “Но кое-что осталось. Повезло”.