Пуаро молчал. Он смотрел на нее с невинным выражением исследователя, взвешивающего все обстоятельства. Внутренне он забавлялся, подсчитывая, сколько раз будет употреблено слово «конечно».
— И, конечно, после смерти многое связанное с женой Олдфилда должно перемениться, исчезнуть. Слуги и тому подобное… Слуги всегда много знают, правда ведь? И, конечно, невозможно удержать их от сплетен, правда? Беатрис рассчитали сразу после похорон миссис Олдфилд, и я слышала, некоторые считают, что это подозрительно. Особенно теперь, когда трудно найти прислугу. Это выглядит так, будто доктор Олдфилд боялся, что ей что-нибудь известно.
— Что ж, похоже, необходимо фундаментальное расследование, — сказал Пуаро задумчиво.
Лицо мисс Лизеран передернулось от отвращения.
— Вся сжимаешься от этой мысли, — сказала она. — Наша тихая, маленькая деревушка попадет в газеты, все станет известно…
— Это пугает вас? — осведомился Пуаро.
— Немного. Видите ли, я старомодна.
— И к тому же, по вашему мнению, это всего лишь сплетни.
— M-м… я бы не хотела утверждать это так определенно. Ведь недаром говорят: нет дыма без огня.
— Я тоже так думаю, — сказал Пуаро, поднимаясь. — Я могу положиться на вас, мадемуазель?
— О, конечно! Я не скажу никому ни слова.
Пуаро улыбнулся и попрощался. На пороге он сказал маленькой служанке, которая подавала ему шляпу и пальто:
— Я здесь для расследования обстоятельств смерти миссис Олдфилд, но я был бы признателен вам, если бы вы сохранили это в секрете.
Глэдис, служанка мисс Лизеран, чуть не упала на подставку для зонтиков. Она взволнованно выдохнула:
— О, сэр, значит, доктор сделал это?
— Вы так думали какое-то время, не правда ли?
— Нет, сэр, не я. Беатрис. Она была там, когда миссис Олдфилд умерла.
— И она думала, — Пуаро с трудом подбирал соответствующие слова, — что там была «нечестная игра»?
Глэдис утвердительно кивнула.
— Да. И она говорила, что то же самое думала медсестра, которая была так предана миссис Олдфилд, сестра Харрисон. Она была так опечалена смертью миссис Олдфилд, и Беатрис говорила, что, наверное, она что-то знает, потому что после всего этого ее отношение к доктору изменилось. Этого бы не произошло, если бы все было в порядке, правда?
— Где сейчас сестра Харрисон?
— Она присматривает за старой мисс Бристоу — это в самом конце деревни. Вы не пропустите их дом — у него колонны и портик.
Прошло совсем немного времени, и Эркюль Пуаро уже сидел рядом с женщиной, которая, конечно же, должна была знать об обстоятельствах, давших повод к сплетням, больше, чем кто-либо другой.
Сестра Харрисон была все еще красивая женщина лет сорока. У нее были мягкие, безмятежные черты мадонны и большие привлекательные темные глаза. Она спокойно и внимательно выслушала его и затем медленно произнесла:
— Да, я знаю, что ходят эти слухи. Я сделала все, что могла, чтобы остановить их, но бесполезно. Такие разговоры возбуждают, а людям это нравится, вы понимаете…
— Но должно быть что-то, что дало толчок к сплетням.
Он заметил, что ее лицо выразило глубокую печаль. Но она только покачала головой.
— Возможно, — предположил Пуаро, — доктор Олдфилд не ладил с женой и это породило слухи?
Сестра Харрисон вновь нерешительно покачала головой.
— О нет, доктор Олдфилд всегда был добр и терпелив с ней.
— Он действительно любил ее?
— Н-нет, я не могу утверждать этого, — поколебавшись, ответила мисс Харрисон. — У миссис Олдфилд был очень тяжелый характер, ей было трудно угодить, она постоянно требовала к себе внимания.
— Вы думаете, она преувеличивала тяжесть своей болезни? — переспросил Пуаро.
— Да, ее болезнь была в основном плодом ее воображения.
— И все-таки, — сурово заметил Пуаро, — она умерла…
— О да…
Он изучающе посмотрел на нее: ужасное замешательство, явное смущение. Он сказал:
— Я уверен, что вы знаете причину всех этих сплетен.
Сестра Харрисон вспыхнула:
— Я догадываюсь. Наверно, это Беатрис начала распускать сплетни. И мне кажется, я знаю, что толкнуло ее на это.
— Да?
Сестра Харрисон заговорила быстро и сбивчиво:
— Знаете, случилось так, что я кое-что подслушала — разговор между доктором Олдфилдом и мисс Монкрифф, — и я совершенно уверена, что Беатрис его тоже слышала, но я не предполагала, что она придаст этому такое значение.
— Что это был за разговор?
Сестра Харрисон некоторое время молчала, как будто собиралась с мыслями.
— Это было приблизительно за три недели до последнего приступа миссис Олдфилд. Они были в столовой. Я спускалась по лестнице, когда услышала, как Джейн Монкрифф сказала: «Как долго это будет тянуться? Такое ожидание невыносимо». И доктор ответил ей: «Теперь уже недолго, дорогая, клянусь». И она снова сказала: «Это ожидание невыносимо. Ты действительно думаешь, что все будет в порядке?» Он ответил: «Конечно. В этот день через год мы уже будем женаты».
Она помолчала.
— Тут я впервые поняла, мистер Пуаро; что между доктором и мисс Монкрифф что-то было. Конечно, я знала, что она нравится ему и они очень дружны, но ничего больше. Я поднялась по ступенькам обратно. Хотя я была в шоке, но все же заметила, что дверь в кухню была приоткрыта, и я думаю, что Беатрис могла все слышать. Вы понимаете смысл их разговора: доктор знал, что его жена очень больна и не проживет долго — я не сомневаюсь, что именно это он и имел в виду, — но для кого-нибудь вроде Беатрис это могло звучать иначе: так, будто доктор и Джейн Монкрифф… м-м… договариваются сделать что-нибудь с миссис Олдфилд.
— Но вы-то сами так не думаете?
— Нет, конечно нет…
Эркюль Пуаро посмотрел на нее изучающе.
— Сестра Харрисон, можете ли вы еще что-нибудь сообщить? Вы ничего не забыли?
Она покачала головой, и ее лицо приобрело прежнее печальное выражение.
— Возможно, — продолжал Пуаро, — что Главное полицейское управление даст разрешение на эксгумацию тела миссис Олдфилд.
— О нет! — сестра Харрисон ужаснулась. — Это невозможно!
— Вы думаете, это будет как-то… неприлично?
— Я думаю, это будет страшно! Это породит новые слухи. Это будет просто ужасно… ужасно для бедного доктора Олдфилда!
— Вы не находите, что как раз для него так будет лучше?
— Что вы имеете в виду?
Пуаро объяснил:
— Если он невиновен, его невиновность будет подтверждена документально.
Он замолчал, потому что видел, что какая-то мысль пришла в голову медсестре Харрисон, она нахмурилась, потом лоб ее разгладился, она грустно вздохнула и взглянула на Пуаро.
— Конечно, это единственное, что нужно сделать…
Сверху послышался стук, сестра Харрисон вскочила.
— Это моя старушка, мисс Бристоу. Она проснулась. Я должна пойти и уложить ее поудобнее, перед тем как ей принесут чай. Да, мистер Пуаро, я думаю, вы правы. Заключение о смерти поставит все на свои места, прекратит все слухи и ужасные сплетни о бедном докторе Олдфилде.
И она поспешила из комнаты.
Эркюль Пуаро дошел в одиночестве до почты и позвонил в Лондон.
Голос на другом конце провода был раздраженный:
— И нужно вам было поднимать шум из-за таких вещей, мой дорогой Пуаро. Вы уверены, что это наш случай? Вы же знаете, эти провинциальные слухи всегда преувеличивают — и на пустом месте…
— Это, — сказал Пуаро, — особый случай.