— На пять лет старше.
— Сколько вы были женаты?
— Пятнадцать лет.
— Она оставила какое-нибудь состояние?
— Да. Она была очень обеспеченная женщина и оставила примерно тридцать тысяч фунтов стерлингов.
— Крупная сумма. Она осталась вам?
— Да.
— У вас с женой были хорошие отношения?
— Конечно.
— Никаких ссор? Сцен?
— M-м… — Чарлз Олдфилд замялся. — У моей жены был тяжелый характер. Она долго болела и постоянно думала о своей болезни, поэтому была раздражительна. Бывали дни, когда, что бы я ни делал, все было не так.
— Я знаю такой тип людей. Может быть, у вашей жены была компаньонка, которая убеждала ее, что вы устали от нее и были бы рады ее смерти? — спросил Пуаро, кивнув.
Лицо Олдфилда показывало, что догадка Пуаро верна. Криво усмехнувшись, он ответил:
— Вы совершенно правы.
Пуаро продолжал:
— У нее была сиделка или компаньонка. Или преданная служанка?
— Медсестра. Очень разумная и компетентная женщина. Но я думаю, она не могла настраивать жену против меня.
— Если разумность и компетентность прилагались бы к языку — люди не всегда мудро пользуются своим языком. Я не сомневаюсь, что медсестра говорила это, что то же самое говорили слуги, все кругом говорили то же самое. Вы всегда найдете в болтовне слуг повод для пикантнейших деревенских сплетен. А теперь я хочу спросить у вас еще кое-что. Кто та женщина?
— Я не понимаю, — вспыхнул доктор Олдфилд.
Пуаро вежливо возразил:
— Я думаю, вы понимаете. Я спрашиваю вас, кто та женщина, с которой связывают ваше имя.
Олдфилд вскочил. Его лицо стало холодным и высокомерным.
— В этом деле нет женщины. Я сожалею, мистер Пуаро, что отнял у вас так много времени.
Он направился к двери.
— Я также сожалею об этом, — мягко сказал Эркюль Пуаро. — Ваш случай заинтересовал меня, я бы хотел помочь вам. Но я не смогу ничего сделать до тех пор, пока не буду знать всю правду.
— Я сказал вам всю правду.
— Нет…
Доктор Олдфилд остановился и обернулся.
— Почему вы настаиваете, что тут замешана женщина?
— Mon cher doctor![20] Вы думаете, я не знаю женской психологии? Деревенские слухи всегда основываются на отношениях полов. Если мужчина отравил свою жену, чтобы отправиться на Северный полюс или из любви к холостяцкой жизни, это не вызовет и минутного интереса у его соседей, потому что они убеждены: убийство совершается для того, чтобы мужчина мог жениться на другой женщине. Так и рождаются слухи. Это же элементарная психология!
Олдфилд раздраженно заметил:
— Откуда я могу знать, о чем думает эта свора мерзких сплетников.
— Конечно. Поэтому вам нужно вернуться, присесть и ответить на вопрос, который я вам только что задал.
Медленно, нехотя Олдфилд вернулся, снова занял свое место и сказал, нахмурив брови:
— Я думаю, возможно, что они сплетничают о мисс Монкрифф. Джейн Монкрифф — мой фармацевт. Она прелестная девушка.
— Как долго она работает у вас?
— Около трех лет.
— Вашей жене она нравилась?
— Э-э… не совсем…
— Она была ревнива?
— Это абсурд!
— Женская ревность, — сказал Пуаро улыбнувшись, — вошла в поговорку. Но поверьте моему богатому опыту, каким бы странным ни казалось это утверждение, оно всегда основывается на реальности. Ведь говорят, что клиент всегда прав? Так вот, то же и здесь. И как бы ни ничтожны были конкретные доказательства, в главном, женщина, которая ревнует, всегда права.
— Глупости, — грубо отрезал доктор Олдфилд. — Я никогда не говорил Джейн Монкрифф ничего, что не могла бы слышать также и жена.
— Возможно и так. Но это не доказывает, что мое утверждение неверно. Доктор Олдфилд, — настойчиво сказал Пуаро, чуть наклонившись вперед. — Я собираюсь сделать все возможное, чтобы помочь вам в этом деле. Но я должен располагать полным вашим доверием, потому оставим на время условности и ваши эмоции. Это правда, не так ли, что вы прекратили близкие отношения с женой задолго до ее смерти?
Олдфилд молчал несколько минут, наконец выдавил:
— Это дело меня доконает. Но должна же быть хоть какая-то надежда. Так или иначе, я чувствую, что вы сможете мне помочь. Я буду благодарен вам, мистер Пуаро. Я был последнее время не слишком внимателен к жене. Думаю, что я был хорошим мужем, но никогда не любил ее.
— А эта девушка, Джейн?
Лоб доктора покрылся испариной. Он сказал:
— Я… я собирался сделать ей предложение, и, если бы не этот скандал и эти сплетни…
Пуаро откинулся на стуле.
— Ну теперь наконец у нас есть правдивые факты. Доктор Олдфилд, я займусь вашим делом. Но помните — я собираюсь искать правду.
Олдфилд с горечью воскликнул:
— То, в чем меня обвиняют, — это не правда! Вы знаете, сначала мне казалось, что есть возможность возбудить дело о клевете. Если бы я смог вынудить хоть кого-нибудь открыто обвинить меня — ведь я смог бы, без сомнения, оправдаться. Иногда я думаю так… А иногда мне кажется, что это бы только все ухудшило: дело приобрело бы широкую огласку, и все вокруг говорили бы: «Это не доказано, но нет дыма без огня».
Он посмотрел на Пуаро.
— Скажите честно, есть ли какой-нибудь способ избавиться от этого кошмара?
— Такой способ есть, — сказал Эркюль Пуаро.
— Мы едем в деревню, Джордж, — сообщил Эркюль Пуаро своему камердинеру.
— Неужели, сэр? — невозмутимо сказал Джордж.
— И цель нашего путешествия — уничтожить монстра с девятью головами.
— Вот как, сэр? Что-нибудь вроде Лохнесского чудовища?
— Менее осязаемо, чем это. Я не имел в виду животное из плоти и крови, Джордж.
— Я не понимаю вас, сэр.
— Нет ничего столь эфемерного, столь трудноуловимого, как источник сплетен.
— О да, конечно, сэр. Очень трудно иногда понять, с чего начинаются сплетни.
— Конечно.
Эркюль Пуаро не стал останавливаться в доме доктора Олдфилда. Он снял номер в гостинице напротив. На следующее утро после приезда он первый раз побеседовал с Джейн Монкрифф.
Это была высокая девушка с волосами цвета меди и большими голубыми глазами. Она была настороже!
— Так, значит, доктор Олдфилд обратился к вам, — сказала она. — Я знала, что он подумывает об этом.
В ее голосе было не слишком много энтузиазма. Пуаро сказал:
— И вы не одобряете?..
Их взгляды встретились, и она холодно спросила:
— А что вы можете сделать?
— Должно же быть средство, — тихо заметил Пуаро.
— Какое средство? — насмешливо спросила она. — Вы собираетесь обойти всех старух в округе, говоря: «Пожалуйста, перестаньте так говорить. Это так расстраивает бедного доктора Олдфилда». И они ответят вам: «О, конечно, мы никогда не верили в эту историю!» Или, в худшем случае, они скажут: «Дорогой мистер Пуаро, вам не приходило в голову, что, возможно, причина смерти миссис Олдфилд совсем не та, что указана в заключении?» Нет, они скажут: «Дорогой мистер Пуаро, конечно, я не верю в историю про доктора Олдфилда и его жену, я уверена, что он не стал бы делать этого, но все же правда, что он был к ней слегка невнимателен, и я не думаю, что с его стороны было разумно держать фармацевтом такую молодую девушку, конечно, я и на минуту не предполагала, что между ними что-то было. О нет, здесь, я думаю, все в порядке…» — Она остановилась. Лицо ее пылало, дыхание стало прерывистым.
Эркюль Пуаро сказал:
— Кажется, вы очень хорошо знаете, о чем говорят…
Ее губы скривились, она жестко сказала:
— Я очень хорошо знаю!
— А каково ваше собственное мнение?
— Лучше всего для него было бы продать свою практику, — ответила Джейн Монкрифф, — и уехать куда-нибудь.
— Вы не думаете, что сплетня может последовать за ним?
— Он должен рискнуть, — пожала плечами девушки.