И вот, наконец, настал последний день путешествия. «Утренняя Звезда» сделала стоянку у Бичи-Хед. Был вечер; судно тихо качалось в недвижном море, в нескольких милях от Винчельса. Вдали виднелись темные очертания Дондженесса. На следующее утро они должны были взять проводника в Форланд, а вечером сэр Чарльз должен был предстать перед королевскими министрами в Вестминстере. На вахте стоял боцман, а три приятеля собрались в последний раз в каюте поиграть в карты. Высокий американец стоял за креслом губернатора и служил ему. На столе было много денег, так как моряки сделали попытку отыграться. Губернатор вдруг бросил карты, взял все деньги и положил их себе в карман.
— Игра моя, — произнес он.
— Ну тише, тише, сэр Чарльз, не так скоро! — воскликнул капитан Скарроу. — Игра еще не сыграна, и мы вовсе не проиграли.
— Молчите, вы, лгун! — произнес губернатор. — Я говорю вам, что я выиграл, а вы проиграли.
И, говоря эти слова, он сорвал с себя парик и очки.
Моряки увидали высокий лоб, плешивую голову и пару пронзительных голубых глаз с красными, как у ищейки, веками.
— Боже мой, да это Шаркэ! — воскликнул штурман.
Моряки вскочили со стульев, но высокий американец вынул из кармана пару пистолетов и направил их на капитана и штурмана. Мнимый губернатор также вынул пистолет из кармана, положил его перед собою на карты и разразился пронзительным, похожим на лошадиное ржанье, смехом.
— Имя мое, джентльмены, капитан Шаркэ, — сказал он, — а это — Нэд Галловей, по прозванию Ревун, квартирмейстер «Счастливого Освобождения». Мы поссорились с нашей сволочью и нас высадили: меня на землю, а его в лодку без весел. Ах, вы, собаки! Жалкие, подлые и трусливые собаки! Наконец-то, мы вас держим в своей власти!
— Вы можете нас застрелить! — крикнул Скарроу, ударяя себя в грудь. — Пусть пройдет моя последняя минута, Шаркэ, но я скажу, что вы кровопийца, и что вас ждут адские мучения.
Пират потер руки и произнес:
— Эге, это человек храбрый! Этот человек вроде меня! Я с удовольствием посмотрю, как он будет умирать. Теперь пусть он передохнет немножко. Скажи-ка, Нэд, большая лодка готова?
— Точно так, капитан.
— А другие лодки ты просверлил?
— В каждой по три дыры.
— Ну, в таком случае мы должны покинуть вас, капитан Скарроу. У вас такой вид, точно вы не можете опомниться. Не хотите ли вы о чем-нибудь попросить меня?
— Я полагаю, что вы сам дьявол! — воскликнул капитан. — Но где же губернатор Сент-Киттса?
— Когда я видел его превосходительство последний раз, он лежал в своей постели с перерезанным горлом. Убежав из тюрьмы, я узнал от своих друзей, что губернатор отправляется в Европу на корабле, капитана которого он никогда не видал. И вот я вскарабкался на балкон его дома и уплатил ему маленький должок. А затем я прибыл к вам, капитан, захватив нужные вещи и взяв пару очков, которые должны были скрыть мои глаза. Губернатора, как вы знаете, я разыграл хорошо… Ну, а теперь, Нэд, нам пора с ними расправляться.
— На помощь! На помощь! Вахтенный, сюда! — закричал штурман.
Шаркэ поднял пистолет: грянул выстрел, и штурман упал на пол.
Скарроу бросился к двери, но Нэд Галловей предупредил его и, охватив одной рукой за талию, другой зажал рот.
— Напрасно, право напрасно, господин Скарроу, — произнес Шаркэ, — становитесь-ка лучше на коленки да просите, чтобы я вас помиловал.
— Черт тебя дери! — кричал Скарроу, стараясь вырваться из рук американца.
— Ну-ка, выверни ему руку, Нэд. А что, теперь вы станете на колени?
— Ни за что на свете, хоть оторви мне руку прочь!
— Ну-ка всунь ему нож в тело на один дюйм.
— Всовывай хоть на шесть! Все равно не стану просить о помиловании.
— Черт меня возьми, а он мне нравится! — воскликнул Шаркэ. — Положи нож в карман, Нэд. Вы спасли свою шкуру, Скарроу, и мне, право, жаль, что такой смелый человек, как вы, не избрал моей карьеры. Порядочные люди в мое время только и могут заниматься пиратством. Очевидно, Скарроу, вам не суждена обыкновенная смерть. Вы были в моих руках и остались живы, а это много значит. Свяжи-ка его, Нэд.
— А потом положить в печку?
— Потише. Видишь, в печке огонь. Пожалуйста, без твоих дурацких шуток, Нэд Галловей, я не просил тебя шутить. Если будешь говорить дерзости, то я тебе напомню, кто из нас капитан и кто квартирмейстер. Привяжи его к столу.
— Ну, вот. А я думал, что вы хотите его зажарить, — ответил американец. — Неужто вы оставите его в живых?
— Послушай, Нэд, если нас с тобой ссадили с судна вдвоем, то это еще не значит, что я перестал быть твоим начальником. Ты должен мне повиноваться, мерзавец ты этакий, а то смотри ты у меня.