Мой отец!
Я решилась последовать его словам и просить Андреа отпустить меня.
Как-то утром я сообщила ему о моем отъезде.
– Куда же ты поедешь? – спросил он меня. – К отцу, – ответила я.
Ну, если так, то я должен, наконец, сообщить тебе всю истину, – сказал он и подал мне траурное письмо, извещавшее о смерти моего бедного отца.
– Мой отец умер от горя… и я была его убийцей…
– Бедная Марта! – прошептал скульптор, беря за руку молодую женщину.
Марта вытерла глаза и продолжала:
– Мой отец умер, я осталась одна. В первые дни траура он был особенно внимателен ко мне, но скоро все вошло в свою колею, и он по-прежнему стал смотреть на меня как на свою игрушку. Может быть, он и любил меня, но так, как любят статую, собаку, лошадь…
Тогда я решилась бежать от этого человека. Но куда бежать?.. Куда идти?..
Однажды вечером, в театре, Андреа поссорился с одним молодым австрийским офицером, вызвал его на дуэль, которая должна была состояться на другой день.
Оружием были выбраны пистолеты; согласно условию, противники должны были приближаться друг к другу и стрелять по желанию.
Офицер стрелял первый и сделал промах, тогда Андреа продолжал наступать на него.
– Стреляйте же! – кричали ему секунданты.
– Нет, еще не время, – ответил виконт и подошел так близко к своему противнику, что пистолет коснулся его груди.
Офицер не пошевелился и стоял самым спокойным образом.
Другого бы подобная смелость обезоружила, но негодяй не признавал жалости.
– По правде, – сказал он, улыбаясь, – вы еще так молоды, что для вашей матери будет большим горем узнать о вашей смерти.
И при этих словах он выстрелил.
– Презренный, – прошептал с отвращением Арман.
– Это еще не все, – продолжала Марта, вздохнув. – Андреа был игрок, по счастью, ему так везло, что он несколько месяцев подряд выигрывал громадные суммы… Наш дом превратился в игорный, где разорилось множество молодых людей из лучших миланских фамилий. Но наконец и его счастье отвернулось от него.
Однажды ночью, когда они играли в садовой беседке, Андреа проиграл громадные суммы. Все уже разъехались, и виконт играл только вдвоем с бароном Сполетти, который и был его счастливым партнером этой ночи.
Андреа был бледен и взволнован, и его бледность увеличивалась по мере того, как его банковые билеты переходили на сторону барона.
Сполетти играл совершенно хладнокровно, как вообще все люди, которые верят в свое счастье. Около него лежал портфель, туго набитый банковыми билетами, и он отвечал на все суммы, какие только ни назначал Андреа.
Наконец дело дошло до последнего билета в тысячу франков, и он был проигран.
Тогда Андреа дошел до того, что предложил Сполетти играть в долг.
– У меня, – сказал он, – нет здесь больше денег, но мой отец имеет триста тысяч ливров годового дохода. Я ставлю на слово сто тысяч экю.
Барон подумал и согласился.
– Хорошо, – ответил он, – я принимаю ваши сто тысяч экю, – на пять пуан.
Андреа был бледен и заметно взволнован; он лихорадочно стасовал карты и принял предложенное условие.
Ужасно было видеть эту партию и этих игроков, из которых для одного проигрыш составлял полное разорение, а для другого только потерю того, что им было выиграно.
Барон был спокоен и играл с полной уверенностью в своем счастье.
В две сдачи Андреа записал четыре очка и сразу оживился, но радость его была непродолжительна, в следующую сдачу он проиграл, затем еще раз, и барон, в свою очередь, записал четыре очка.
Партнеры переглянулись.
– Я откладываю партию, – сказал Андреа. Барон колебался.
– Нет, – наконец ответил он, – к чему? И он сдал и открыл карту.
– Король, я выиграл, – добавил Сполетти, – вы мне должны сто тысяч экю.
– Я их удваиваю, – пробормотал Андреа задыхающимся голосом.
Но барон холодно встал.
– Мой дорогой, – сказал он, – у меня принцип – не играть более одной игры на слово. Уже – светло, и я смертельно хочу спать. Прощайте.
Несколько мгновений Андреа оставался неподвижен и жадным взором следил за тем, как барон укладывал в портфель золото и банковые билеты.
Барон пожелал мне спокойной ночи и вышел из беседки.
Андреа встал тоже и пошел его провожать.
У нас в доме уже спали.
Я была тоже расстроена проигрышем виконта и задумчиво стояла у порога беседки.
Прошло несколько минут. Вдруг я услышала крик… – один только крик… а затем я увидела перед собой бледное лицо Андреа. Глаза его горели каким-то особенным блеском, вся одежда его была в беспорядке; в одной руке он держал маленький окровавленный кинжал, а в другой – портфель барона Сполетти. Вся рубашка его была в брызгах крови…