Рассматривая внимательно упомянутые журналы и карту, мы находим:
1) Что парусное судно, следующее к лиману с севера, должно встречать большие препятствия от мелей, банок, течения и почти постоянных свежих ветров.
2) Гаврилов попал в лиман, перейдя через банку, около мыса Головачёва, на которой глубина в малую воду 5 футов (1,5 м); следовательно, надлежащего входа в лиман с севера он не нашел.
3) Бриг, подвигаясь в лиман вдоль Сахалина к югу, частью под парусами, но большей частью на завозах, встречал глубины, уменьшавшиеся к югу; так что на широте 52°46' глубина была уже 3 сажени (5,5 м). Тянувшиеся в этом месте от Сахалина к материковому берегу отмели замыкали, казалось, лиман с юга, образуя перешеек, препятствовавший входу в лиман из Татарского залива.
4) Гаврилов от Сахалина, поперёк лимана, на двух байдарках подходил к южному входному в реку мысу и попал на банку с глубиною от 1/4 до 1/2 сажени (от 0,5 до 1 м), которая, казалось, должна была запирать устье реки. Поднявшись же от этого мыса вверх по реке на байдарках до 12 миль, Гаврилов находил на этом пространстве глубины от 3 1/2 до 5 сажен (от 6 до 9 м). Перевалив к противоположному, северному берегу реки и следуя под ним по тем же глубинам до северного входного в реку мыса, Гаврилов за мысом, в лимане, потерял эту глубину между мелями, лайдами и банками, и ему показалось, что мели или совершенно запирают вход в реку, или что между ними существует узкий, извилистый, мелководный канал (как сказано Гавриловым в журнале).
5) Гаврилов не встречал ни русских (о которых Тебеньков говорил в инструкции) ни китайцев и не заметил никаких признаков правительственного китайского влияния на эти места и на обитателей гиляков, которые везде принимали его ласково и объясняли, что они никому ясака не платят.
6) Что по пеленгам и широтам, определённым Гавриловым, составляется удовлетворительный очерк берегов северной части лимана.
7) В этом же журнале объясняется Гавриловым, что за краткостью времени, по ничтожеству имевшихся у него средств, вследствие свежих ветров и течений, которые он встретил, ему не представлялось никакой возможности произвести тщательные и подробные исследования, которые могли бы разрешить вопрос о состоянии устья реки Амура и её лимана.
Затем в письме своём барону Врангелю Гаврилов писал, что возложенное на него поручение он исполнить не мог и что поэтому из его описи нельзя делать каких-либо заключений об устье реки Амура и её лимане, до какой степени они доступны с моря.
На карте же, приложенной к этому журналу и составленной по упомянутой описи, показано: а) устье реки, заграждённое банкой, на которой глубина от 1/4 до 1/2 сажени (от 0,5 до 1 м), б) вход в лиман с севера загражден банкой в 5 футов (1,5 м), и в) от широты 52°46' показана поперек всего лимана отмель, представляющая как бы перешеек, соединяющий Сахалин с материком {Подлинные журналы и карта Гаврилова 1846 года хранятся в архиве Азиатского департамента Министерства иностранных дел, копии же с них, а равно и подлинное письмо Гаврилова Врангелю находилось в архиве бывшего Главного правления Американской компании. Карта Гаврилова напечатана в атласе Тебенькова, стр. 30; по ней показано, что устье реки запирает банка, на которой глубина только 0,25 и 0,5 саж., а к югу, от широты 52°46', мель.}. Итак, карта, приложенная к журналу Гаврилова, подтверждает мнение Лаперуза, Браутона и Крузенштерна, что устье Амура и его лиман недоступны и что Сахалин полуостров.
После этого, ввиду столь важного вопроса, следовало бы или послать вторично в лиман Амура судно со всеми средствами, какие по опыту оказались бы нужными, дабы разрешить положительно упомянутый вопрос, или же, представляя императору Николаю I о посылке в лиман Гаврилова, объяснить в докладе, что этой посылкой вопрос о реке Амуре еще не разрешен. Однако документы по этому вопросу показывают следующее: 12 декабря 1845 года барон Врангель доносит графу Нессельроде: "Из приложенных при сем в подлиннике журнала и составленной по нему карты северной части Амурского лимана и устья реки Амура, ваше сиятельство изволите усмотреть, что возложенное на меня высочайшее повеление исполнено. Судно Российско-Американской компании было послано, и Гаврилов осмотрел северную часть лимана и устье реки Амура, которое оказалось доступным только для мелкосидящих шлюпок. При этом осмеливаюсь ходатайствовать о награждении главного правителя колонии, капитана 1-го ранга Тебенькова, снаряжавшего экспедицию Гаврилова, самого Гаврилова и экипажа, бывшего в оной. Что же касается до стоимости этой экспедиции, то она простирается в 5435 рублей серебром". За сим граф Нессельроде в докладе своём от 15 декабря 1846 года, пишет:
"Повеление Вашего величества председателем Главного правления Российско-Американской компании бароном Врангелем в точности исполнено; устье реки Амура оказалось недоступным для мореходных судов, ибо глубина на оном от 1 1/2 до 3 1/2 футов (0,4 до 1 м), и Сахалин -- полуостров; почему река Амур не имеет для России никакого значения". На этом докладе Николай I написал: "Весьма сожалею. Вопрос об Амуре, как о реке бесполезной, оставить; лиц, посылавшихся к Амуру, наградить".
22 января 1847 года граф Нессельроде сообщил барону Врангелю, что император повелеть соизволил: "За труды, оказанные при посылке в Амурский лиман судна, выдать из сумм Азиатского департамента Министерства иностранных дел: главному правителю колонии Тебенькову 2 000 рублей, командиру брига "Константин" Гаврилову 1 500 рублей, экипажу брига 1 000 рублей и уплатить Российско-Американской компании 5 453 рубля. Затем дело о реке Амуре навсегда считать конченным и всю переписку поэтому хранить в тайне" {Все упомянутые документы находятся в архиве Азиатского департамента Министерства иностранных дел, в секретном деле по Амуру (1844--1849 годы).}.