Повсеместное распространение какой-либо эпидемической болезни носит название пандемии (пан — по-гречески — весь, целый; демос — народ).
Первая пандемия, о которой мы говорим, поразила Азию, Африку и Европу. Медленное распространение холеры во время первой пандемии соответствовало медленному передвижению транспорта того времени.
В дальнейшем, до 1925–1926 гг., насчитывается еще пять пандемий. Вторая пандемия (1826–1837 гг.) поразила даже Австралию, которая и в предыдущую и в последующие пандемии никогда не страдала от холеры. Ни один материк не остался свободным от нее. Из европейских государств большую дань принесла ей Россия.
Третья пандемия продолжалась с 1846 по 1862 г. Из Индии холера распространилась сначала на восток вместе с английской армией, воевавшей с Китаем. Из Китая холера через Персию перекочевала в Россию, побывав во всех частях света (кроме Австралии).
Крымская война принесла особенно много жертв этой страшной гостье, от нее страдали и русские войска, и союзники, воевавшие против России. Мечников цитирует статью Шеню о санитарном состоянии французской армии в 1854–1856 гг.: из 309 268 человек в армии погибло на поле битвы 10 240, от болезней же и последствий ранений до 35 375, причем от последствий ранений погибло лишь около 10 тыс.
«С началом лета 1854 года во французской армии стала развиваться азиатская холера. Уже в июне количество холерных больных возросло до того, что пришлось отступать. В колонне генерала Эспинаса умершие и умирающие лежали кучами в палатках. Трупы лежали повсюду; могилы вскрывались; взборожденная почва бесконечно распространяла отравляющий запах. Нередко руки людей, рывших могилу, останавливались, не кончив работы, и державшие заступ ложились на край зияющей могилы с тем, чтобы более не встать. Из 55 тыс. войска в течение июля заболело холерою более 8 тыс. человек (8239) со смертностью в 60 с лишком процентов. В августе 1854 г. холера свирепствовала еще сильнее, чем в июле. За один месяц (с 18 июля по 18 августа) от нее погибло 11 врачей. В сентябре холера ослабела, но главнокомандующий французской армией, маршал Сент-Арно, заболевает ею и умирает по дороге в Константинополь. Несмотря на наступление холодов, холера продержалась всю осень и с большой силой вспыхнула в 1855 г., когда от нее погибло девять врачей, в том числе главный доктор и главный хирург»[8].
Под Севастополем расположено французское кладбище, там вечным сном спят крестьяне Гаскони, Нормандии, Франш-Конте и других французских департаментов.
Четвертая пандемия (1864–1875 гг.) распространилась по Европе уже по новому пути, через открытый Суэцкий канал; вместе с сокращением пути из Индии в Европу ускорилось продвижение холеры и в Европу, и в Россию.
Пятая пандемия (1883–1896 гг.) тоже не пощадила Россию.
После шестой пандемии (1900–1926 гг.) холера больше к нам не возвращалась, вернее, ее больше не пропустили. Всего же за 103–104 года холера побывала в России 55 раз, т. е. почти через каждые два года. В настоящее время она полностью ликвидирована.
Я цитирую дальше несколько, может быть сухих, но в достаточной мере красноречивых, строк о хорошей охране наших границ: «Особенно показательным в этом отношении является опыт 1938 г., когда интенсивная эпидемия холеры охватила ряд пограничных с нами стран (Маньчжурия, Западный Китай, Афганистан). Во всех пограничных районах СССР были развернуты энергичные мероприятия… В результате принятых мер год прошел благополучно и на территории СССР не появилось ни одного случая холеры»[9].
Трудно сказать, сколько русский народ в прошлом потерял от холеры, но можно безошибочно утверждать, что речь идет о миллионах жизней.
В начале первой мировой войны на последних страницах газеты «Русский врач», где помещались статистические сводки о заболеваемости, появились цифры об «острокишечной инфекции». Всякий врач понимал, что речь идет о холере. Военные врачи наблюдали ее среди беженцев и выселенцев из прифронтовой полосы. Сколько их было? Кто считал этих больных? Кто учитывал смертность? В русской армии (без Кавказского фронта) в 1914–1917 гг. переболело 30 тыс., но это число для холеры следует считать незначительным.
1883 год ознаменовался замечательным событием в области микробиологии. Был обнаружен возбудитель холеры, холерная запятая, холерный вибрион. Во время эпидемии в Александрии две экспедиции — французская и немецкая — старались открыть возбудителя холеры. Первой руководил ученик Пастера — Эмиль Ру, второй — Роберт Кох, открывший возбудителя холеры. Было много споров о том, является ли открытый Кохом микроб действительно возбудителем холеры. Так как холера поражает лишь человека, споры были бездоказательны и продолжались долго. Да и кроме того, нужно было установить, каким путем зараза попадает в человеческий организм. Нам известно имя одного из ученых, который решил рискнуть своей жизнью. Это был Илья Ильич Мечников; в своих «Мучениках науки» он «забыл» упомянуть о себе. Но его биограф, верная спутница жизни великого человека, Ольга Николаевна, поведала нам об этом. В 1892 г. во Франции появилась холера. В это время специфическая роль холерного вибриона не была еще вполне установлена. Некоторые авторы думали, что вибрион даже не причина холеры… «Для окончательного решения этого вопроса Илья Ильич поехал в холерный очаг в Бретани с целью запастись там свежим материалом. Добыв его, он стал всячески пробовать вызвать холеру у различных видов животных, но безуспешно. Не найдя средств выяснить вопрос на животных, он решил сделать опыт над самим собой и выпил холерную культуру. К счастью, это вовсе не вызвало у него заболевания, а поэтому возбудило сомнение в специфичности вибриона. Ввиду такого отрицательного результата он согласился повторить опыт над своим помощником Латапи, и вновь получился такой же результат. Это подало ему мысль, что может быть вибрион в культурах вне организма ослабевает и может служить предохранительной вакциной против свежего ядовитого микроба. Тогда уже совершенно спокойно согласился он сделать опыт над другим молодым человеком (Жюпиль), предложившим свои услуги, и дал ему выпить очень старую культуру. Каково же было его изумление и отчаяние, когда у него появились несомненные симптомы болезни. Призванный врач, хорошо знакомый с клинической картиной холеры, объявил, что болезнь крайне опасна ввиду ее тяжелых нервных проявлений. Илья Ильич в смертельной тревоге не чувствовал в себе силы пережить фатального исхода. Больной, к счастью, выздоровел; этот трагический опыт доказал несомненную специфичность холерного вибриона. Непостоянство действия его, однако, указывало, на то, что в некоторых случаях существуют условия, мешающие развитию болезни. Размышляя об этом, Илья Ильич предположил, что условия эти могут заключаться во влиянии различных микробов кишечной флоры. Для упрощения задачи он начал с опытов вне организма. Ему вполне удалось доказать, что некоторые микробы, посеянные совместно с холерными вибрионами, содействуют их развитию, а другие мешают ему»[10].