Назвал в России эту болезнь, как уже указывалось, настоящим именем раньше медицинских авторитетов Петербурга и Москвы лекарь Зеновий Говорливый, работавший «на краю света», в городе Новоархангельске в Русской Америке. Диагноз, правильно поставленный врачом, никогда в жизни до этого не видавшим больного возвратным тифом, говорит о его образованности и наблюдательности.
О нем самом почти ничего неизвестно (кто раньше интересовался врачом, заброшенным на небольшой остров у берегов Аляски!). Мы попытались ознакомиться с его жизненным путем. Результаты были весьма скудные. По издававшимся ежегодно в старой России так называемым Медицинским спискам за 31 год (1847–1877), можно установить, что начало его деятельности относится к 1850 г. В 1869 г. фамилия его значится в последний раз, когда он именуется уже не титулярным советником, а коллежским ассесором. Но этот чин он носил лишь один год. С 1870 г. коллежский ассесор лекарь Зеновий Степанович Говорливый исчезает со страниц Медицинского списка навсегда. Что заставило его поехать в Русскую Америку через всю Азию, когда сама поездка туда требовала многих месяцев? Были ли у него еще научные труды? После долгих поисков нам удалось установить, что кроме указанного выше труда (сохранившегося у доктора Хана в прибавлении к «Библиотеке врачебных знаний»), в 1870 г. в так называемом «Медико-топографическом сборнике», издаваемом в Петербурге, появился «Медико-топографический очерк Чермосского завода» (стр. 277–297). Очерк был посвящен быту и условиям труда рабочих чугунолитейного завода, находившегося в бывшей Пермской губернии, за 100 верст от Перми. Из очерка видно, что на этом заводе Говорливый пробыл пять лет. Обнаружен был нами еще один след: в петербургском «Медицинском вестнике», в № 10 за 1865 г., помещена краткая заметка Говорливого о возвратном тифе. Наконец, в протоколах общества русских врачей за 1864 г. упоминается его выступление о возвратном тифе. Это все, что известно о незамеченном русском враче, который в соответствующих условиях мог бы быть украшением и гордостью нашей науки. А что он был внимательным и любознательным, видно из мелочей: в Новоархангельске больным производилась термометрия, а ведь тогда повсюду температуру больного определяли на ощупь. Даже в Москве в 1864 г. на заседании медицинского общества один из его членов доказывал, что в госпитальных условиях измерять температуру лихорадящих невозможно за недостатком времени.
Когда Говорливый впервые увидел возвратнотифозных больных, его стремлением было получить наибольшее количество фактических данных о сущности болезни; так, наблюдая у своих 258 больных желтуху, он ищет — от чего произошла она и устанавливает лабораторным путем, что желтуха зависит не от желчных пигментов, а от измененного красящего вещества крови — гематина. К роковому концу из 258 больных пришли восемь. Говорливый делает вскрытие трупов и таким образом, дополняя клиническое исследование, приходит к пониманию изменений в организме больных, которых он принял в начале за страдающих «желтой американской горячкой».
В Новоархангельской больнице за многие тысячи верст от столицы велись наблюдения за больными, как в хорошо оборудованной клинике.
Нельзя думать, что только в 1857–1858 гг. возвратный тиф впервые появился в России. Кто изучал работы по истории медицины в начале XIX в., тот может найти первые описания возвратного тифа в России. В 1823 г. в «Военно-медицинском журнале» Ф. Гейрот в своей статье «О нервной горячке и тифе» уделяет место описанию желтушного тифа. Современный врач узнает в этом желтушном тифе то, что впоследствии было названо тифоидом, или, точнее, — паратифобациллезом, при возвратном тифе. Ф. Гейрот подробно описывает и эту болезнь, и сыпной тиф с потерей или затемнением сознания.