Да ладно, чего это я. У каждого своя аудитория. Я просто хочу сказать, что вот Забужко намного достойнее поведала о своих неудачах в Америке. Чище, оптимистичнее как-то, хотя я «Эдичку» не дочитала до конца — не смогла. Хорошая тема для minimum курсовой — сопоставить Лимонова и Забужко з «Польовими дослідженнями». И там и там Америка, и там и там любовная коллизия. Выходы из ситуации.
Впрочем, Лимонов тоже молодец. Из такого многие отправляются вниз, только вниз, навсегда.
Я не слишком сбивчиво изъясняюсь?
Пожалуй, еще более сбивчиво я скажу, что мне не верится Пелевину. Вот не верится мне! Я не верю, что он пережил хотя бы 10 % того, о чем он пишет, так старательно выводит. Интеллектуальное понимание и мечта, а все остальные — насекомые. Но у насекомых хотя бы дерьмо настоящее.
Впрочем, и оно несправжнє. Да ладно. Просто мне становится всё труднее читать хотя бы что-нибудь. Последнее — Харуки Мураками — уходит вдаль, остается позади. А ведь это действительно мастер. Я всегда буду это знать: Харуки Мураками — мастер писательского дела. Который перестает меня волновать. Филолог, который не может больше читать, — любопытный диагноз. Мне остается только одно — заповіт Сэлинджера: сядь и напиши то, что ты хочешь прочитать.
Вот я и пишу.
Сэлинджер, Герман Гессе, Пелевин, Харуки. Пограничные писатели. Уже не здесь, но еще не там. На двух берегах, как на двух стульях, одновременно: неуклюжая поза, балансирование, ограниченность в словах. Всё, что говорится, непостижимо для левого берега и неправда для правого. После «9 рассказов» и повестей о семействе Гласс я ничего не читала полгода. Нет, что-то читала по университетской программе — по диагонали, не беря близко к сердцу и не запуская глубоко в ум. Само не шло. От бесчтения потом меня спасли Харуки и Чак Паланик. Да, Чак Паланик — это здорово. Настоящая литература для самоубийц. Прочтите и застрелитесь, ибо это жестокая правда, горькая правда левого берега. Те, кто не был в иных местах, просто обязан сойти с ума вместе с ним — сумасшедшим Чаком. Но — все так или иначе проезжали мимо других стран, поэтому просто наблюдают за структурированным безумием хлопця.
Отдаю ему должное. Паланик во многом прав. По крайней мере в том, что лучше разломать себя, чем гнить в постели. Взблюем же. Да, Харуки?
Харуки Мураками, грустный и совершенный. Здорово, что я начала читать тебя не с твоих ранних произведений. Хотя — они тоже прекрасны. Но они могли меня спугнуть. Впрочем, как знать. Твои произведения последнего времени («Конец света, или Страна чудес без тормозов») — вещи-в-себе. Они совершенны независимо от того, будут ли их читать. Они совершенны сами по себе. Это здорово, что ты есть, Харуки. Это великолепно — что и как ты пишешь. Это хорошо — что мы не знакомы. Впрочем, как знать.
Господа, тишина в зале!
Пауло Коэльо, Ричард Бах.
Я ничего не могу о них сказать. Люди, у которых вдруг получилось, но писать они от этого не научились. Впрочем, иногда информация — это единственное, что важно. Всё, литературный вечер подходит к концу.
Не забывай о том, что у тебя депрессия.
— Я від неї втомився! — заявив Конрад. — Я втомлююся від неї. Замість того, аби писати свій довбаний сценарій, вона розмірковує на якісь квазілітературні теми. Слід було залишатися в університеті та писати свої довбані статті про зіткнення проблематики двох великих авторів сучасності. — Конрад ходив з кутка однієї стіни до протилежного кутка протилежної стіни, тобто по діагоналі. — Вона розмірковує! Бах зробив мільйон доларів на своїх книжках. Вона каже: «Я не знаю, що це». То й робила б те, що вона знає! Мене журналісти дістали, усе запитують, що із моїм сценарієм. Я вже зробив рекламу, я все приготував. І що робить вона? Вона депресує! Замість підкорити світ вона депресує через бозна-що!
Порадник присунувся ближче до Конрада, що всівся навпроти:
— А ти ніколи не боявся, що одного дня ви зустрінетеся на вулиці? Що ти їй скажеш?
Ти скажеш їй: привіт, Сандро. Я знаю, про що ти написала вчора вночі. Я вже відніс цей вірш видавцеві. Я вже забрав гроші, хочеш кави? Я — молодий, відомий, дуже відомий, успішний... сценарист. Мої сценарії — то є твої сценарії, і навпаки.