Пока я предавалась воспоминаниям, Огал успел сцапать свою лютню и теперь тихо напевал что-то, глядя на Алеиса. Я прислушалась. Мать честная! Этот пакостник успел про мое невестенье целую песнь сваять. Имена опустил, кое что приврал, жениху несколько «милых» черт, вроде сластолюбия добавил. Концовочку изменил. Но в целом история была та самая. И между прочим, довольно неприличная. Когда он закончил, то вместо оваций первым делом получил от меня по макушке.
— Ах ты врун несчастный! Значит я — коварная совратительница, голышом у мельнице в полнолуние купаюсь? Чтобы бедных мельников потом изводить?! Я сейчас одного менестреля изведу, будешь у меня как тот несчастный до конца дней своих в болоте квакать!
Огал, не будь дурак, отскочил от меня подальше и спрятался за стол. Правильно! И я бы не хотела иметь дел с разъяренной ведьмой, пусть и недоучкой.
Менестрель жалобно посмотрел на моего «мужа».
— Я же говорил — ведьма! К тому же деревенская, дремучая как бор. В искусстве ничего не понимает.
Поднос с объедками «забытый» Даськой сорвался со стола и опустился точнехонько на темечко Огалу.
— Да уж, в таком искусстве я не знаток, меня все больше к живописи тянет. И как ценитель скажу: этот соус отлично гармонирует с твоей рубашкой, оживляет ее унылую расцветку. А хлебные крошки прекрасно оттеняют мочалку, которую ты называешь шевелюрой!
Менестрель Огаллиус печально оглядел свой подпорченный внешний вид.
— Эх, Ринка, Ринка. Это была моя лучшая рубаха. В чем мне теперь перед князем петь?
Мы с Алеисом переглянулись. Я решила повременить с проявлением своих чувств до поры.
— Здешним князем?
— А что, нынче князья как поганки, на каждом углу встречаются?
Князья не князья, а принцесс и сыновей герцога из далекой Андарры, если поискать, найти можно.
«И даже если не искать.»
— Когда же состоится выступление?
— Сегодня вечером. В замке прием намечается. Меня пригласили народ развлекать, а в таком виде, мне даже петь не придется, итак все с хохоту поумирают. Не заплатив гонорара.
— Не боись, отстираю я твое рубище. За сегодня, у меня в этом деле большой опыт образовался.
— А не врешь?
— А зачем?
— Да кто ж вас ведьм знает.
— Еще раз ведьмой назовешь, точно будешь в лягушачьем хоре ведущие партии исполнять.
— Ладно, ладно. Нервная ты какая-то стала. На шутки плохо реагируешь.
— Так может шутки такие? Дурацкие?
— Мы с тобой и хуже откалывали. Или это на тебя так замужество действует?
— Ну-у-у… Хотя отчасти ты прав. Компания у меня в последнее время что надо. Не мудрено странностям обзавестись. Пора лечится. Травки успокоительные попить. В глуши лесной пару лет поотшельничать. Глядишь, перестану на глупое вранье всяких менестрелей обижаться.
— Так ты обиделась?
— А не похоже было? Только что блудницей и развратницей перед мужем не обозвал. Всего лишь намекнул.
— Это ж песня! Художественный вымысел. И не про тебя вовсе, не надейся. Ты всего лишь прообраз.
— Так ты бы уточнял. Сам покукарекаешь и слиняешь, а мне потом семейные скандалы утрясать.
Я посмотрела на Алеиса, наблюдающего за нашей перебранкой, открыв от удивления рот. Эх, не стоило, наверное, травмировать воспитанного лорда сценами дружеских простолюдинных побоищ. Он же не знает, что нам с Огалом друг другу гадостей наговорить, что другому пирожок с малиной стрескать — и вкусно и полезно. Еще примет все за чистую монету. С него станется заступника поизображать. Интересно, за кого вступиться решит? Двухметровый менестрель против ведьмы. Ваши ставки господа! Кого его благородство посчитает более слабым противником?