Такуицу нес в руках ларец из дерева павловния. На его крышке стояло клеймо «Наиважнейшее сверхсекретное столичное книгохранилище». В такие ларцы помещали объекты «торгов», выставленные на аукцион Подводной библиотеки. Каждый из них изготавливался под заказ, по индивидуальным размерам книг и рукописей. Толстостенные, деревянные, они делались глубокими и большими, чтобы спрятанные внутрь книги со всех сторон окружало свободное пространство шириной в палец. Для пущей надежности изнутри их обивали черным бархатом. Поставив ларец на кафедру, Такуицу с почтением снял с него крышку и извлек на свет то, что лежало внутри. Глаза Адиры расширились.
Всеобщему взору предстала книга в темно-коричневом кожаном переплете. Чуть больше двадцати сантиметров в высоту и чуть меньше пятнадцати — в ширину. Под обложкой, на тронутом желтизной листе, красовалось отпечатанное крупным шрифтом заглавие: Les Propheties de M. Michel Nostradamvs10; далее шел год издания, 1565, а за ним — имя издателя: Paul Robespierre11. Цвет темно-синей, почти черной типографской краски был насыщенным и ярким. С первого взгляда становилось понятно: книга в прекрасном состоянии.
— Именем Наиважнейшего сверхсекретного столичного книгохранилища аукционный лот под номером восемьдесят три признается подлинным, — торжественно объявил Такуицу.
В зале по-прежнему царила тишина, но обнимавшая Библиотеку вода как будто задрожала, отзываясь на звуки его сурового голоса.
Для Барнса и Адиры, не понимавших по-японски, дед Мимори, Кодзиро, перевел слова Такуицу на английский язык. На лице Адиры явственно читалось волнение.
Затем вперед выступил Мимори:
— Прошу вас, делайте ваши ставки.
Сю и Барнс передали ему белые конверты. В каждом лежала заверенная личной подписью участника аукциона записка с указанной в японских иенах предлагаемой суммой. Мимори извлек записку сначала из одного, потом из второго конверта.
Граф Паскаль предлагал двадцать миллионов иен. Да, издание тиражное, но для изделия шестнадцатого века книга сохранилась замечательно, к тому же она увидела свет еще при жизни автора и была издана человеком, лично с ним знакомым. Иными словами, лот обладал некоторыми дополнительными достоинствами, и цена за него предлагалась соответствующая. Однако, увидев следующую ставку — ставку Миттала, — Мимори не смог сдержать удивления.
«Триста миллионов иен».
Никакие «дополнительные достоинства» объяснить такую щедрость не могли. Чувствовалось стремление Атикша Миттала заполучить книгу «любой ценой».
Справившись с секундным замешательством, Мимори зачитал предложение второго участника. Когда Сю услышал, что Миттал предлагает триста миллионов, у него дернулась бровь. Мимори повернулся к Такуицу, неприступному, будто скала:
— Ваше решение.
Адира не сводила со старца своих черных, горящих драгоценными камнями глаз. Казалось, еще немного, и ее пристальный взгляд высечет из него черное пламя. Мимори, сам того не желая, тоже неотрывно следил за Такуицу. В памяти всплыли слова Адиры: «Библиотека в тяжелом финансовом положении…»
Комиссионные с продажи аукционного лота могли бы пойти на ремонт библиотечного здания, пополнение фонда, новые исследования… Подводная библиотека имела статус частного учреждения под управлением финансовой группы Госики и во многом полагалась на поступления с аукционных продаж и добровольные взносы от мирового сообщества ценителей редких книг. И хотя победа в аукционе определялась отнюдь не величиной ставки, сумма в триста миллионов, несомненно, обладала особо притягательной силой.
И все же основная задача сотрудников Библиотеки состояла в том, чтобы передать редкую, старинную книгу в надежные руки. Выбрать Миттала значило буквально подарить книгу Барнсу, которого подозревали в связях с преступниками. Сложно было представить, что Такуицу из клана Госики опрометчиво передаст ему подобный раритет.
Раздался степенный, чуть хрипловатый голос старика:
— Аукционный лот номер восемьдесят три, экземпляр «Предсказаний Нострадамуса», достается… мистеру Митталу.
Мимори незаметно втянул в себя воздух. Быть того не может! На лице Такуицу не дрогнул ни один мускул. Мать Мимори, его дед, бабушка — все хранили полнейшую невозмутимость. Стороннему наблюдателю и сам Мимори показался бы, вероятно, совершенно спокойным. Но в мыслях его царил хаос, вызванный решением Такуицу.
Почему? Почему он согласился отдать ценную книгу такому человеку, как Барнс?
Когда Адира услышала фамилию Барнса, глаза ее засияли. После того как Кодзиро перевел ей решение Госики и подтвердил, что победу на аукционе одержала их семья, она буквально подлетела к Барнсу и в порыве радости крепко его обняла. Затем Барнс подошел пожать руку Такуицу и, оказавшись с ним лицом к лицу, с важным видом произнес: